Семён Грила

Я ничего не поняла — но разве это мешает произведению случиться?

Снова какое-то приключение, где начала и конца нет, а ответы на важные вопросы сформулированы на языке, которого я не знаю.

Остаётся только принимать правила игры и наслаждаться загадками.

Этот роман воспринимается как интеллектуальный эксперимент, погружающий читателя в мир, где привычные границы реальности и вымысла размыты. Семён Грила создаёт повествование, в котором неандертальцы не исчезли, а остались среди нас, незримо влияя на развитие человечества. Они не просто наблюдают, а активно вмешиваются в ход истории, направляя прогресс, провоцируя хаос и оставаясь незамеченными.

Структура романа напоминает мозаичное полотно, в котором каждая сцена — самостоятельный фрагмент, дополняющий общую картину. Диалоги героев полны иронии и скрытых смыслов, а сюжет развивается не по классической нарративной схеме, а скорее как поток идей, размышлений и наблюдений.

Грила можно сравнить с Дэвидом Линчем в литературе: понимание текста требует внимательного погружения в детали, концентрации на ритме повествования и умении воспринимать книгу не столько логически, сколько интуитивно. Это произведение не предлагает однозначных ответов, а, напротив, заставляет задавать новые вопросы.

«Неандертальцы» — роман, который не поддаётся традиционному восприятию. Он не даёт читателю чётких ориентиров, но увлекает своим стилем, атмосферой и ощущением, что за текстом скрывается нечто большее. Этот роман скорее предлагает опыт, чем просто рассказывает историю.

Этот рассказ напоминает явление наивного искусства в литературе: он лишён выверенной стилистики, структурной чёткости и нарочитой продуманности, но именно благодаря этому воспринимается предельно искренним и естественным. Здесь нет искусственного драматизма или попытки впечатлить — автор просто фиксирует реальность, позволяя ей говорить самой за себя.

Простота формы создаёт эффект достоверности, порождающий особое очарование. Это повествование, в котором нет пространных размышлений, но есть ощущение скрытого смысла. Оно напоминает разговор, в котором случайное замечание оказывается точнее любых сложных теорий.

Но даже если весь рассказ был написан исключительно ради одной сцены — описания игры в доме Розенфельда — это уже оправдывает его существование. Игра — совершенно гениальна.