Логос. Том 31. №4 2021. Темпоральный поворот и реполитизация истории
История настолько тесно ассоциируется с прошлым, что нередко выступает его синонимом. Это понятно и объяснимо в той мере, в какой история воспринимается как наука, в которой «распоряжаются» профессиональные ученые. Однако это далеко не вся история. Ведь сами ученые не живут в прошлом. Изучая его, они отвечают на вопросы, возникающие в их настоящем. И эти вопросы задают им не только коллеги по цеху, но также и общества, в которых они живут.
Наш номер посвящен современной теории истории. И эту теорию интересует преимущественно настоящее. Настоящее, которое объясняет нынешнюю привязанность к прошлому и неуверенность в будущем. Настоящее, которое настолько асинхронно и не равно самому себе, что может расслаиваться на целое множество не современных друг другу темпоральных порядков. Настоящее, которое почти не имеет длительности, но зато чревато катастрофичностью, разрывающей человеческую жизнь на времена «до» и «после». Именно такое неустойчивое, контингентное настоящее, создающее непредвиденные риски и открывающее невиданные возможности, осознается сегодня как подлинный источник исторических перемен, которые все труднее представлять в терминах поступательного и целенаправленного движения. Оно побуждает продумать для него какой-то новый «режим историчности», где главное место принадлежит уже не хроносу, а кайросу, не процессу, а событию, причем такому, которое, как писал в свое время Михаил Гефтер, может ретроактивно «собственным ходом» создавать «главные свои предпосылки» [1].
Глядя на то, как развивается теория истории в последние десятилетия, сложно не заметить смещения акцента от проблем эпистемологического и методологического свойства к изучению этического и политического компонентов исторического знания. Сегодня, кажется, стало невозможно создавать по-настоящему интригующие работы по истории без умения представить их проблематику на языке политической и социальной теории. И предлагаемый тематический номер задуман с целью внести наш скромный вклад в эту набирающую силу тенденцию.
Наш номер посвящен современной теории истории. И эту теорию интересует преимущественно настоящее. Настоящее, которое объясняет нынешнюю привязанность к прошлому и неуверенность в будущем. Настоящее, которое настолько асинхронно и не равно самому себе, что может расслаиваться на целое множество не современных друг другу темпоральных порядков. Настоящее, которое почти не имеет длительности, но зато чревато катастрофичностью, разрывающей человеческую жизнь на времена «до» и «после». Именно такое неустойчивое, контингентное настоящее, создающее непредвиденные риски и открывающее невиданные возможности, осознается сегодня как подлинный источник исторических перемен, которые все труднее представлять в терминах поступательного и целенаправленного движения. Оно побуждает продумать для него какой-то новый «режим историчности», где главное место принадлежит уже не хроносу, а кайросу, не процессу, а событию, причем такому, которое, как писал в свое время Михаил Гефтер, может ретроактивно «собственным ходом» создавать «главные свои предпосылки» [1].
Глядя на то, как развивается теория истории в последние десятилетия, сложно не заметить смещения акцента от проблем эпистемологического и методологического свойства к изучению этического и политического компонентов исторического знания. Сегодня, кажется, стало невозможно создавать по-настоящему интригующие работы по истории без умения представить их проблематику на языке политической и социальной теории. И предлагаемый тематический номер задуман с целью внести наш скромный вклад в эту набирающую силу тенденцию.
