– При всем уважении, – ответил парень, не отводя взгляда от экрана, – три минуты, девятнадцать секунд осталось…
двери, кем-то предусмотрительно распахнутые, вели в первый зал, где сегодня царил полумрак.
Я вошла и
иантов, кого покрывать, осталось немного.
– А тот тип на «рено»?
– Видела его сегодня. Разговаривать со мной парень не пожелал.
– Так мы это быстро организуем. В участке, как известно, и стены помогают.
– Кому?
– Неразговорчивым, – хохотнул Селиванов. – Что у тебя на него есть?
Я кратко рассказала подробности обстоятельств, при которых к Весте вернулся ноутбук.
– А фото, – я придвинула листок поближе к себе. – В сумке от ноутбука была тетрадь. Это копия одной из ее страниц.
– Думаешь, это нам поможет понять, кого покрывает Антохина?
– Веста может никого не покрывать…
– Значит, она и есть убийца?
– Значит, она просто боится стать следующей жертвой. Ей страшно за себя. Вот и все.
Селиванов засопел, а я взглянула на листок. В детстве отец учил меня разгадывать самые сложные головоломки и шифровки. Потому к любым ребусам и загадкам я могла найти ключ за считаные минуты. Здесь же все было настолько просто, что вызывало снисходительную улыбку.
Взяв чистый лист и карандаш со стола Селиванова, я устроилась на диване. Совсем скоро мне удалось перенести все на бумагу.
В тетради были зашифрованы имена, иногда прозвища, номера телефонов, даты, время и адреса. В конце каждой строки имелись два числа, записанных через тире. Мне не понадобился калькулятор, чтобы вычислить их кратность.
Я встала и протянула Антону лист, который он принялся внимательно изучать.
– Записная книжка? – нахмурил
иантов, кого покрывать, осталось немного.
– А тот тип на «рено»?
– Видела его сегодня. Разговаривать со мной парень не пожелал.
– Так мы это быстро организуем. В участке, как известно, и стены помогают.
– Кому?
– Неразговорчивым, – хохотнул Селиванов. – Что у тебя на него есть?
Я кратко рассказала подробности обстоятельств, при которых к Весте вернулся ноутбук.
– А фото, – я придвинула листок поближе к себе. – В сумке от ноутбука была тетрадь. Это копия одной из ее страниц.
– Думаешь, это нам поможет понять, кого покрывает Антохина?
– Веста может никого не покрывать…
– Значит, она и есть убийца?
– Значит, она просто боится стать следующей жертвой. Ей страшно за себя. Вот и все.
Селиванов засопел, а я взглянула на листок. В детстве отец учил меня разгадывать самые сложные головоломки и шифровки. Потому к любым ребусам и загадкам я могла найти ключ за считаные минуты. Здесь же все было настолько просто, что вызывало снисходительную улыбку.
Взяв чистый лист и карандаш со стола Селиванова, я устроилась на диване. Совсем скоро мне удалось перенести все на бумагу.
В тетради были зашифрованы имена, иногда прозвища, номера телефонов, даты, время и адреса. В конце каждой строки имелись два числа, записанных через тире. Мне не понадобился калькулятор, чтобы вычислить их кратность.
Я встала и протянула Антону лист, который он принялся внимательно изучать.
– Записная книжка? – нахмурил
тому молчит.
– Покрывает кого-то?
– Беда в том, что многие в ее окружении уже мертвы и вариантов, кого покрывать, осталось немного.
– А тот тип на «рено»?
– Видела его сегодня. Разговаривать со мной парень не пожелал.
– Так мы это быстро организуем. В участке, как известно, и стены помогают.
– Кому?
– Неразговорчивым, – хохотнул Селиванов. – Что у тебя на него есть?
Я кратко рассказала подробности обстоятельств, при которых к Весте вернулся ноутбук.
– А фото, – я придвинула листок поближе к себе. – В сумке от ноутбука была тетрадь. Это копия одной из ее страниц.
– Думаешь, это нам поможет понять, кого покрывает Антохина?
– Веста может никого не покрывать…
– Значит, она и есть убийца?
– Значит, она просто боится стать следующей жертвой. Ей страшно за себя. Вот и все.
Селиванов засопел, а я взглянула на листок. В детстве отец учил меня разгадывать самые сложные головоломки и шифровки. Потому к любым ребусам и загадкам я могла найти ключ за считаные минуты. Здесь же все было настолько просто, что вызывало снисходительную улыбку.
Взяв чистый лист и карандаш со стола Селиванова, я устроилась на диване. Совсем скоро мне удалось перенести все на бумагу.
В тетради были зашифрованы имена, иногда прозвища, номера телефонов, даты, время и адреса. В конце каждой строки имелись два числа, записанных через тире. Мне не понадобился калькулятор, чтобы вычислить их кратность.
Я встала и протянула Антону лист, который он принялся внимательно изучать.
– Записная книжка? – нахмурил
присвистнула. Уж не знаю, к чему относился ее свист: к моему внезапному визиту или к реакции ее провожатого. Затем, оставив ключи торчать в замочной скважине
Нет, я понимала, что вечер когда-нибудь закончится, и прыгать в постель к нему точно не собиралась.
– Дружба у них всегда была на первом месте.
Но ты всегда можешь спросить об этом саму Антохину, показав ей распечатку.
