Настя была как Золотая Курочка на высоких ножках.
что ему было трусить, если под его ногами тропа человеческая: шёл такой же человек, как и он, – значит, и он сам, Митраша, мог по ней смело идти.
Круты перья,
Ур-гур-гу,
Круты перья
Обор-ву, оборву.
Этот русак уже не один раз увёртывался от Травки и хорошо знал, что гончая зайца догоняет и что, значит, надо действовать хитростью.
Что думала Травка, глядя на маленького человечка в елани, можно легко догадаться. Ведь это для нас все мы разные. Для Травки все люди были как два человека – один Антипыч с разными лицами и другой человек – это враг Антипыча. И вот почему хорошая, умная собака не подходит сразу к человеку, а становится и узнаёт, её это хозяин или враг его.
Блудово болото, где и мы сами не раз тоже блуждали, начиналось, как почти всегда начинается большое болото, непроходимою зарослью ивы, ольхи и других кустарников. Первый человек прошёл эту приболотицу с топором в руке и вырубил проход для других людей. Под ногами человеческими после осели кочки, и тропа стала канавкой, по которой струилась вода.
идите на Высокую гриву, и после того держите на север, и, когда перевалите через Звонкую борину, держите всё прямо на север, и увидите – там придёт вам палестинка, вся красная, как кровь, от одной только клюквы. На этой палестинке ещё никто не бывал!
Митраша был моложе сестры на два года.
Уже целых два года прошло, как случилось ужасное несчастье в жизни Травки: умер обожаемый ею лесник, старый охотник Антипыч.
Но ты, прохожий человек, если услышишь и у тебя поднимется ответное чувство, не верь жалости: воет не собака, вернейший друг человека, – это волк, злейший враг его, самой злобой своей обречённый на гибель. Ты, прохожий, побереги свою жалость не для того, кто о себе воет, как волк, а для того, кто, как собака, потерявшая хозяина, воет, не зная, кому же теперь, после него, ей послужить.
