Мюнхгаузен
(оборачивается)
Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Серьезное лицо — еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением. Вы улыбайтесь, господа, улыбайтесь!
Нет-нет… Без тебя мне будет хуже, чем без себя… Я все напишу, господин бургомистр!.. Как вы говорите: «Я, барон Мюнхгаузен, обыкновенный человек…» Звучит как начало романса… Ничего страшного.
Бургомистр
Ну конечно, дорогой мой… Что тут особенного? И Галилей отрекался!
Мюнхгаузен
Поэтому я больше люблю Бруно… Но не стоит сравнивать, там все было значительней и страшнее… Я хорошо помню это пламя… Здесь все проще… «Я, барон Мюнхгаузен, обыкновенный человек, я не летал на Луну…» Ах, какая она красивая, бургомистр, если б вы только видели… Белые горы и красные камни на заходе солнца… Я не летал на нее!.. И на ядре не скакал в том страшном бою с турками, когда погибла половина моего полка, а они погнали нас в это чертово болото, но мы выстояли и ударили им с фланга, но тут мой конь оступился, начал вязнуть, и, когда зеленая мерзкая жижа уже полилась в рот, тогда я, задыхаясь, схватил себя за волосы и рванул… И мы взлетели над осокой! Я бы вам и сейчас это показал, господин бургомистр, но уже рука слаба, да и тянуть не за что…
(Снимает парик.)
Я все напишу, господа! Раз тридцать второе мая никому не нужно, пусть будет так… В такой день трудно жить, но легко умирать… Через пять минут барона Мюнхгаузена не станет. Можете почтить его память вставанием!..
(Направляется к своему кабинету.)
Бургомистр
Помнишь, когда мы были у Архимеда, он сказал: «Любовь — это теорема, которую надо каждый день доказывать!
