Упрямство – дурное свойство, и беды не лечи бедой.
Самая тяжкая мука из тех, какими страдают люди, – многое понимать и быть не в состоянии что‑либо сделать
Ведь цель правды и лжи одна и та же. Одни лгут в расчете убедить ложью и извлечь из того пользу, другие говорят правду для того, чтобы правдивостью добыть корысть и внушить к себе больше доверия.
Отан предлагал предоставить управление государством всем персам в следующей речи: «Я полагаю, что никому из нас не следует уже быть единоличным правителем; это и тяжело, и не похвально. Вы видели, до какой степени дошло своеволие Камбиса, и сами терпели от своеволия мага. Да и каким образом государство может быть благоустроенным при единоличном управлении, когда самодержцу позволяется делать безответственно все, что угодно? Если бы даже достойнейший человек был облечен такою властью, то и он не сохранил бы свойственного ему настроения. Окружающие самодержца блага порождают в нем своеволие, а чувство зависти присуще человеку по природе. С этими двумя пороками он становится порочным вообще. Пресыщенный благами, он учиняет многие бесчинства частью из своеволия, частью по зависти. Хотя самодержец должен бы быть свободен от зависти, потому что он располагает всеми благами, однако образ действия его относительно граждан противоположен этому. Самодержец завидует самой жизни и здоровью добродетельнейших граждан, напротив, негоднейшим из них покровительствует, а клевете доверяет больше всех. Угодить ему труднее, чем кому бы то ни было, ибо если ты восхищаешься им умеренно, он недоволен, что ты недостаточно чтишь его; если же оказываешь ему чрезвычайное почтение, он недоволен тобой как льстецом. Но вот что важнее всего: он нарушает искони установившиеся обычаи, насилует женщин, казнит без суда граждан.
Если умирает жена лица значительного, то покойницу отдают бальзамировать не тотчас, равно как трупы женщин очень красивых и пользовавшихся уважением; бальзамировщикам передают таких покойниц только на третий или на четвертый день после смерти. Делается так для того, чтобы бальзамировщики не сообщались с покойницами.
С семенами конопли в руках скифы входят под войлоки шатра и там бросают их на раскаленные камни; от этого поднимаются такой дым и пар, что никакая эллинская баня не превзойдет в этом отношении скифской.
Видя, что спартанцы очень дорожат тем, как бы приобрести его себе в союзники, Тисамен требовал все большего вознаграждения и объявил им, что примет предложение, если они сделают его своим гражданином со всеми правами и преимуществами, но ни на каком другом условии. Первое время спартанцы негодовали на такое требование и совсем было покинули мысль об оракуле; но наконец, под сильным страхом этого похода персов они позвали Тисамена и согласились принять его условие.
«Что касается упразднения самодержавия, то я согласен с мнением Отана, но он ошибается, когда предлагает вручить власть народу. Действительно, нет ничего бессмысленнее и своевольнее негодной толпы и невозможно, чтобы люди избавляли себя от своеволия тирана для того, чтобы отдаться своеволию разнузданного народа; ибо если что‑нибудь делает тиран, он делает со смыслом, а у народа нет смысла. Да и возможен ли смысл у того, кто ничему доброму не учился и сам по себе не знает ничего такого, стремительно, без толку накидывается на дела подобно горному потоку? Народное управление пускай предлагают те, кто желает зла персам, а мы выберем совет достойнейших людей и им вручим власть; в число их войдем и мы сами. Лучшим людям, естественно, принадлежат и лучшие решения».
Да и каким образом государство может быть благоустроенным при единоличном управлении, когда самодержцу позволяется делать безответственно все, что угодно? Если бы даже достойнейший человек был облечен такою властью, то и он не сохранил бы свойственного ему настроения.
Пока солдаты могли добывать что‑нибудь с полей, они питались зеленью и тем спасали себя от смерти, но по вступлении в пустыню некоторые из них учинили ужасное дело: съели по жребию десятого из своей среды. Узнав об этом, Камбис испугался, как бы все солдаты не поели друг друга, поэтому остановил поход на эфиопов и повернул назад.
