Утром тешусь в Северном море,
А вечером — на юге в Цаньу.
В глубине рукава — дракон зеленый.
Как отважен я и велик!
Трижды, никем из людей не замечен,
Всходил я на башню Юсян.
Распевая стихи во весь мой голос,
Лечу я над озером Дунтон.
вот что было любопытней всего! Одна из книг в тонкой бумажной обложке вдруг раскрылась так, словно у нее распустились крылья, и взмыла к самому потолку. Некоторое время она описывала круги над столом — и вдруг, шурша страницами, стремительно упала мне на колени. «В чем тут дело?» — подумал я и бросил взгляд на обложку.
— Все люди на свете, сколько их есть, не знают сострадания. Когда я был богачом, мне льстили, заискивали передо мной, а когда я обеднел, взгляните-ка! Даже доброго взгляда не кинут в мою сторону. Как подумаю об этом, не хочу больше быть богачом.
Словом «биоскоп» переведено нодзокимэганэ; это коробка, в один конец узкой части которой вставлялись картинки, вращавшиеся на стержне; в другом конце коробки было окошко, в которое смотрели на движущиеся картинки.
При звуке собственного голоса Ду Цзычунь вдруг очнулся. Он по-прежнему стоял у Западных ворот Лояна, залитых сиянием вечернего солнца.
громко закричал: «Матушка!»
А здесь какая прекрасная доброта! Какая чудесная стойкость!
Не тревожься о нас. Что бы с нами не случилось, лишь бы ты был счастлив. Это для нас высшая радость. Пусть грозится владыка преисподней, не отвечай ему, если так надо…
У этих двух жалких изможденных кляч были навеки незабвенные лица его покойных отца и матери.
Крепко сжав зубы, он не проронил ни единого слова, ни единого звука.
