Но счастье — не утюг. Счастье гораздо сложнее.
Егор — это мозг. А я… тоже мозг.
Правда, мама говорит, что у нас нет мозгов
— Я должна тебя отругать, — сказала мама и села ко мне на кровать. И я приготовился слушать. — Но я не могу. Я так рада, что ты нашёлся. Господи, я так рада. Пожалуйста, не уходи больше. Ведь обо всём можно договориться, если разговаривать.
«Если разговаривать», — подум
Но как? Как нам вернуться?! Ведь тогда мы бы признали, что были неправы. Что всё, что говорили и делали взрослые, было правильным, а это не так. Совсем не та
Мне вдруг показалось, что самое хорошее уже было. И что дальше будет только сложнее и хуже. И лучше было бы разойтись по домам и затаить
Завывал ветер. Казалось, наш дом-корабль качается. Вокруг громоздились остовы других кораблей и скалы. Дождь то и дело заливал нашу палубу. И силуэты тополей — будто водоросли извивались в темноте. Волны гнали мимо нас редких рыб. И пластиковые пакеты, будто сухопутные медузы, скользили мимо. Мы уходили всё дальше и дальш
Я немного запутался, кто в каком порядке умрёт, но понял, что мне придётся не умирать
Нет. Не вернусь. Это Шушино место. И без неё возвращаться сюда не имеет смысла.
Надо будет придумывать какую-то другую жизнь…
— Если тебя не станет, я умру, — вдруг сказала Шуша.
Я перестал дышать.
А потом как представил, что она умрёт, то сразу понял, что тоже умру. Правда, к тому времени я буду уже мёрт
Спасибо, — тихо сказал Андрей Львович. — Как будто снова всё впереди. Надеюсь вас ещё увидеть.
Он заторопился проч
Шуша. Она играла что-то такое простое. Может, непростое. Но мне хотелось плакать. И было ужасно стыдно, что я хочу плакать. Но не хотелось, чтобы она прекращал
