Он свои грезы испытывает явью,
По ночам я лежал на корабельных палубах и все думал, думал, как я буду рассказывать и хвастать, дай мне только домой вернуться. И вот я вернулся – точно малое дитя поплакать в родных стенах.
– Я промерз до костей, Роберт, – продолжал странный иссохший голос. – И больше не могу согреться.
Словно он улыбался сотворившей его Судьбе, чтобы понудить ее хоть чуточку устыдиться.
Ну, просто иногда приходи поболтать со мной и немножко доверяй мне
Он ждал, что преклонение Вольного Братства прольет бальзам на рану его заветной мечты, что изумленный восторг, с каким пираты узрят плоды его подготовки и обдумывания, польстит его гордости, принесет ему радость. И он добился своего – они прямо-таки ластились к нему, но он обнаружил, что только презирает их за это, глупцов, которым так легко пустить пыль в глаза!
Десять лет сражений, грабежей, поджогов – и ему исполнилось тридцать. Седеющие волосы, казалось, прилегали к голове все более тугими завитками.
Он не заискивал ради хвалы и преданности, и Вольное Братство всячески их ему выражало, бросая свои жизни и судьбы на колени его успеха.
– Ты капитан Морган, который взял эти четыре приза в порту?
– Да, сэр, это я.
– А как тебе это удалось? Испанские корабли хорошо вооружены и бдительны.
– Удалось мне это, сэр, потому, что я хорошо подготовился. Много ночей я раздумывал над наилучшими способами. Я ошеломляю неожиданностью, сэр, где другие полагаются только на силу.
Когда Генри Морган наконец вернулся на Тортугу, он привел туда четыре призовых корабля, не потеряв ни единого человека.
