каким-то кошмарным видением, причем самое ужасное заключалось в том, что, если рассудить здраво, в этой фигуре ничего кошмарного не было.
Это был человек — не считая водителя, первый, увиденный мной после того, как автобус въехал в центральную часть города, — и не будь я в столь возбужденном состоянии, я бы не усмотрел в нем ничего ужасного.