Нет, – отвечал Заратустра, – я не даю милостыни. Для этого я недостаточно беден
Для одного одиночество есть бегство больного; для другого одиночество есть бегство от больных.
Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, – канат над пропастью.
Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым.
Тот, кто кормит голодного, насыщает свою собственную душу: так говорит мудрость
И вот второе: тому повелевают, кто не может повиноваться самому себе. Таково свойство всего живого.
Я вежлив с ними, как со всякой маленькой неприятностью; быть колючим по отношению ко всему маленькому кажется мне мудростью, достойной ежа.
Этот длинный путь позади – он тянется целую вечность. А этот длинный путь впереди – другая вечность.
Эти пути противоречат один другому, они сталкиваются лбами, – и именно здесь, у этих ворот, они сходятся вместе. Название ворот написано вверху: «Мгновенье».
Поистине, человек – это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым.
Много больного народу встречалось всегда среди тех, кто предается грезам и одержим Богом; яростно ненавидят они познающего и ту самую младшую из добродетелей, которая зовется – правдивость.
