них нет чести.
– Зато есть деньги, – возразил я, – умение и желание работать. Просто нужно каждого использовать там, где принесет наибольше пользы. Благородного человека на благородной работе, отважного – на охране наших священных границ, трусливого – на строительстве укреплений, умного – в дипломатии, умеющего рисковать – в торговле…
звучал прекрасный и величественный Кирийе Элейсон. У меня мурашки побежали по
– Кто ничего не боится, – ответил я, – становится злодеем. Кто боится слишком многого, становится рабом.
Здесь нам дани не взять. Пойдем к тем, кто носит лапти.
– Это потомственные короли, – напомнил я льстиво, – их с детства учат держать язык за зубами.
А это великий соблазн даже для святых… Увы, немало таких, что не устояли.
Странно нежно пахнет полевыми цветами, хотя стойбище с вонючими варварами близко. Я не сразу сообразил, что мы с подветренной стороны, хреновый из меня метеорист.
– Человек ищет радости, – сказал я утешающе, – но не многие могут иметь ее от чтения умных книг! Зато от плоти получают все!
Почему «ничто человеческое мне не чуждо» никогда не звучит в том смысле, что кому-то захотелось почитать книгу, послушать литургию, полюбоваться чем-то прекрасным?..
Слишком уж тут попраны идеалы рыцарства. Хоть в рыцарстве слишком много детства, это между нами… но хорошее чистое детство. Из чистого детства вырастают чистые люди.
