Тогда у Петербурга оставалась одна голова, одни нервы
А я люблю выбежать утром на омытую светлую улицу, через сад, где за ночь намело сугробы летнего снега, перины пуховых одуванчиков, – прямо в киоск, за «Правдой»
Даже смерть мне явилась впервые в совершенно неестественно пышном, парадном виде.