Ах! если, превращенный в прах,
И в табакерке, в заточенье,
Я в персты нежные твои попасться мог,
Тогда б в сердечном восхищенье
Рассыпался на грудь под шелковый платок
И даже… может быть… Но что! мечта пустая.
Не будет этого никак.
Судьба завистливая, злая!
Ах, отчего я не табак!..
Пускай красавица шестидесяти лет,
У граций в отпуску и у любви в отставке,
Которой держится вся прелесть на подставке,
Которой без морщин на теле места нет,
Злословит, молится, зевает
И с верным табаком печали забывает, —
А ты, прелестная!., но если уж табак
Так нравится тебе — о пыл воображенья! —
На мраморной груди твоей, —
Возможно ль, милая Климена,
Какая странная во вкусе перемена!..
Ты любишь обонять
Но что! мечта, мечта пустая. Не будет этого никак. Судьба завистливая злая! Ах, отчего я не табак! . .
Судьба завистливая злая!
Ах, отчего я не табак! . .
Ты любишь обонять не утренний цветок,
А вредную траву зелену,
Искусством превращену
В пушистый порошок!
Но что! мечта, мечта пустая. Не будет этого никак. Судьба завистливая злая! Ах, отчего я не табак! . .
