сквозь оптику руин можно увидеть вокруг себя много нового и интересного
Барочный художник — под ним подразумевается также и художник-модернист — может только накапливать «осколки», фрагменты и черепки
Неизменное будущее закономерным образом переключает внимание культуры на прошлое.
И если вернуться к нашим руинам, то в них я склонен видеть как раз высшее проявление дистанции (то есть меланхолии): руина представляет собой нечто принципиально невосполнимое до состояния целого — и именно потому интересное.
Как мне представляется, меланхолия как раз и основана на ощущении непреодолимой дистанции, лежащей между нами и объектом нашего желания. Поэтому нам не остается ничего другого, как эстетизировать эту дистанцию или размышлять о ней. Ностальгия, напротив, не желает мириться с утратой и стремится воссоздать утраченное так, словно никакой травмы расставания не было, словно утраченное все время было с нами.
Эти понятия, пожалуй, нуждаются в разъяснении, поскольку даже такой глубокий автор, как Жан Старобинский (в книге «Чернила меланхолии» [19]), склонен их смешивать.
Руина, уже не будучи зданием, странным образом сохраняет свою принадлежность к архитектуре
Сравнение одного шедевра с другим — прием эффектный и доходчивый, хотя и не вполне корректный
в глазах человека Ренессанса природа была частью того, что мы теперь называем культурой
обломки какой-то статуи, а сквозь стыки мраморных блоков пробиваются растения
