Крыши и шпили Санкт-Петербурга рушатся на меня. Со всеми их ангелами, чьи предки вокруг. Сидишь в ночной реке по горло и держишь на плечах ливень шпилей, плоскостей, проспектов, дворов, парадных. Все, что когда-то было в твоей жизни. Теперь память звучит тихонько музыкой по радио-тишине, и нет причины ее выключать.
Нет сторожей — всех заменила луна, которая от одиночества разговаривает сама с собой
Я знал с детства, что кто-то присматривает за мной. Книги, сипы, ящерица. Но главное — камни.
Любая жизнь — предел совершенства. По крайней мере, совершенства молекул. Этому мы платим дань, провозглашая бессмертие заботы.
В Венеции я ценю то, что никто никогда не видел. Я верю, что он мой — этот невидимый летучий город. Его никогда не забудешь, как никогда в своей жизни не покинуть то, что досталось из тьмы ослепительного детства.
к приходу
мессии нужно заново изобрести для него
транспорт.
