Сииоиа жёппи не мой, сирамно перемыть придеца.
Скачем в мыслях от детства к старости, от десяти лет к сорока и обратно. Изменяемся мы только внешне, а внутри нам столько лет, куда мы в этот момент мыслями прыгнули.
Любопь харашо, а квартира лючче.
«Постарайся никого не кукусить на етой недели, ладна? Ты и так всех соседей уже накусил, все думают, што ты немнощкя бешени. А ты же не бешени. Ты нежни, романтищески местами
Еще есть парижский отдел XV века. Там у всех кошичек усики тоненькие-претоненькие, а на башках береты. В основном парижский отдел XV века просто сидит, пьёт кофе и курит. Иногда кто-то из сотрюдников говорит:
– Пардон, мусье, не покушать ли нам круассанов?
– Мы же недавно кушали.
– Тогда пардон. – И сидят такие в полной тишине очень красивые, шевелят усами.
Слово за слово начинается милый молекулярный массаж лица, иными словами мордобой.
Ради той девочки я делаю шаг вперёд. И ещё один. Её нельзя подвести.
Я смотрю на себя в прошлом и посылаю сигнал:
„Ты в порядке. Иди по моим следам".
Тут кошечка проникается ко мне уважением:
– Прямо за дверь пойдёшь? Туда, где машины, мухов и птищки? Ты мой герой, женщинов.
Знаете, как у Врубеля Царевна-лебедь, вот такое лицо у кошечки получается. Изнутри светящееся экзистенциальным вопросом: «ГДЕ ЖРАТЬ?!»
Слово за слово начинается милый молекулярный массаж лица, иными словами мордобой.
