В сегодняшнем процессе индустриальной мутации тело и сексуальность занимают место, которое в XIX веке занимал завод.
Тестостерон меняет толщину голосовых связок — мышцы, которая, изменяя форму, меняет тон и регистр голоса. Странник гендера ощущает изменение своего голоса как одержимость, как чревовещание, которое требует его отождествления с чужим человеком. Эта мутация — одна из самых прекрасных вещей среди всего, что я когда-либо пережил. Быть трансчеловеком значит жаждать внутренней «креолизации»: признать, что стать собой возможно только благодаря изменению, мутации, скрещиванию. Голос, который тестостерон пробудил в моем горле — не голос мужчины, это голос перехода. Дрожащий во мне голос — это голос границы. «Мы лучше понимаем мир, — пишет Глиссан, — когда дрожим вместе с ним, потому что мир дрожит во всех направлениях».
Платон — мошенник, святой Валентин — засранец, апостол Павел — маркетолог-пройдоха
Мы становились людьми по мере того, как они становились собаками.
человеческая психика не перестает создавать и редактировать реальность — иногда во сне, иногда наяву.
сны — это тоже форма жизни
Жизнь зарождается и угасает в бессознательном состоянии, а проживаемое в полной ясности ума — не более чем островки в архипелаге снов
переходы — твой дом родной
блуждания и промежуточности как места жизни
когда руки связаны, потребляется еще лучше
