Мы живем в эпоху массового кипения — воспламенения душ.
Предмет, брошенный в общественном месте, это в известном смысле — пренебрежение нормами общежития. Словно личный закон вдруг открыто возобладал над общими рамками — с тех пор прямые, как статуи, фигуры, глядя строго перед собой, царственно движутся по городским артериям.
Мы проживаем момент истории, когда массовые убийства рассматриваются исполнителями — и теми, кто им сочувствует, — не как преступления, а как акты правосудия
Мы вступаем в исторический момент, когда общее целое пошло трещинами и обернулось разбухающим множеством монад, индивидов, почувствовавших свободу от оков, из-за которых они, как и их родители, деды и прадеды, долго оставались в дураках, зато теперь намерены преодолеть несправедливость прошлого и настоящего и собственными силами — или через клановые связи — заполучить нечто, что как они полагают, причитается им по праву. То, что, на протяжении двух веков именовалось «обществом», сменяется тем, что можно было бы назвать стремительной монадизацией мира. Кажется, есть все факторы, чтобы эта тенденция постоянно набирала силу. Признаков в подтверждение тому хоть отбавляй, и сложно не почувствовать, что сулят они не коллапс биосферы, — ставший новой и по-своему эксклюзивной навязчивой идеей нашего времени, — а еще одно крушение, которое не только возможно, но уже началось и должно было бы, по крайней мере, нас мобилизовать: крушение насущного и нескончаемо множественного общего мира.
доходит до того, что люди начинают выстраивать себя как бренд.
У соглашения есть важное следствие: технолиберальный дух, которым проникнут Instagram, породил своего рода либерализм «я». Выходит, цифровая индустрия, которая последние два десятилетия вовсю трудится над маркетизацией всех сторон нашей жизни, воспользовавшись одним из несметного числа сервисов, годных для этой цели, изобрела механизм, который, выполняя функцию зеркала, осуществляет непрерывную монетизацию нашей персоны.
подобно младенцам, не различая собственное восприятие и окружающую среду.
Выходит, не прошло и десяти лет, а этот механизм — именно посредством лайков — породил массовый вторичный нарциссизм, то есть, по определению Фрейда, избыточное внимание к себе, и затем, мало-помалу, перешел в регрессивную фазу первичного нарциссизма, которая отличается тем, что люди перестают воспринимать разницу между элементами реальности и собственной персоной и развиваются
или тех, на кого мы в обиде, поминальные слова слишком личного содержания или снимки новорожденного прямо из клиники.
Пользователи охотно попались в ловушку гигантской машины лести, которую скрупулезно отладила коммерческая фирма, не было и признаков недоверия. Они могли бы повести себя иначе — тому есть немало примеров, но на этот раз заглотили наживку: как приятно постоянно чувствовать удовлетворенность собой, выполняя такие простые приемы, — ради этого подавляющее большинство не пожалело ни стараний, ни энергии. Новая страсть эпохи многим вскружит голову. Достаточно выбрать наугад несколько аккаунтов, и станет ясно, до какой степени людей пьянили свидетельства их значимости, формализованные кликом, ведь нередко пользователи начинают вести себя так, что диву даешься, переходя все границы, напрочь забывая о скромности, деликатности, сдержанности. Хорошо бы когда-нибудь составить список действий, совершенных напоказ, которые до появления лайка казались немыслимыми и выглядели бы в чужих глазах крайне неуместно, неприлично или смешно, однако постепенно, исподтишка вошли в привычку. Множество примеров мы наблюдаем каждый день: выложенное онлайн частное письмо, результат анализа крови, ведомость с оценками ребенка, пересуды, касающиеся бывших
