– Цыц, дурни! – сказал князь раздраженно. – Это не слава, а беда Руси, что вместо того чтобы самим браться за топоры, сидят и ждут героя!
Есть такие мудрые слова, которые радуют и печалят одновременно: «Все проходит…»
Все-таки приятно, когда кому-то нужен на этом свете, кто-то ищет тебя… Совсем ты бесчувственный, сэр Томас!
на Руси, как он сказал, дорог нет вовсе и вряд ли будут, зато есть направления.
Яра сказала вдруг раздраженно:
– Запись день… перепись день!
Калика изумленно оглянулся. Спросил, словно не
веря себе:
– Что ты сказала?
– Говорю, – буркнула Яра, – запись день… перепись день. Сперва шьем, потом порем. День пишем, день переписываем! Хотим одно, получается другое. Задним умом крепки.
– А-а-а… – протянул калика с непонятным Томасу облегчением. – Да, пора спать. А то уже такое в уши лезет! Что значит чересчур в слова вгрызаться… Когда еще волшбить бросил, а дурная привычка осталась
Он умолк на полуслове – за сыном шла молодая женщина. Томас мрачно кивнул, подтверждая его худшие догадки. Сэр Торвальд задвигал губами, богохульствовал молча, но яростно.
– Запись день… перепись день!
Томас оглядел поле, покрытое трупами, где бравые с клевцами в руках потрошили убитых. Содрогнулся:
– Это все жиды?
– До единого! – поклялся пан Кичинский. – Даже если они об этом не все знают. Кругом одни жиды!
Томас огляделся, передернул плечами, как в ознобе:
– Дьявол!.. Действительно, страшная сила.
