Мы оставили сочно-зеленую возделанную равнину и вдруг оказались в удивительном месте. Чахлые, опутанные мхом деревья росли тут небольшими группами, вокруг которых расстилались пыльные коврики редкой травы и кустарника. Между этими миниатюрными оазисами простирались обширные бесплодные пространства песка, белые и мерцающие, словно свежевыпавший снег. Да и сам песок был белый и мелкий, перемешанный с миллионами крошечных слюдинок, в которых, как в алмазах, отражалось и сверкало утреннее солнце. Перед тем как вступить в эту странную белоснежную пустыню, Кордаи разулся, и теперь я понял почему: босиком он легко и быстро, словно на лыжах, скользил по сверкающему песку, тогда как мы трое — Боб, Айвен и я — тяжело тащились за ним, по щиколотку увязая в песке, который набивался нам в ботинки.
Эти песчаные острова, или по-местному маури, встречаются в Гвиане довольно часто и представляют собой остатки древнего морского дна, коим когда-то была вся страна. Они весьма интересны для ботаников, так как растущие на них кустарники и травы либо вообще свойственны лишь данному типу местности и нигде больше не встречаются, либо являются странными вариациями флоры влажных лесов, приспособившейся к жизни на бесплодных песках.
Где-то на севере, в огромных бразильских лесах, прошли дожди, и вода в реке заметно прибыла. Безоблачное бледно-голубое небо сияло, словно хорошо отполированная бирюза. По мере того как солнце садилось, оно из желтого становилось темно-красным, почти вишневым; темные воды реки мерцали, словно гладкая шелковая лента, положенная между берегов. Коснувшись горизонта, солнце как будто застыло на месте, и на бескрайнем, чистом небе откуда-то появились три маленькие тучки, словно состоящие из черных мыльных пузырей с кроваво-красной каемкой.
Я смотрел на него, раскрыв рот. Но он не шутил. Он был всерьез озабочен, что миллиона пингвинов будет для меня слишком мало.
