Отечество мое — в моей душе.
Вы поняли?
Вхожу в нее без визы.
Когда мне одиноко — она видит,
Уложит спать, укутает, как мать.
Во мне растут зеленые сады,
Нахохленные, скорбные заборы,
И переулки тянутся кривые.
Вот только нет домов,
В них — мое детство,
И как оно, разрушились до нитки.
Где их жилье?
В моей душе дырявой...
M. Шагал
«Посмотри, мама, как тебе нравится?»
Один Господь знает, какими глазами она смотрит на мою картину!
Я жду приговора. И наконец она медленно произносит:
«Да, сынок, я вижу, у тебя есть талант. Но послушай меня, деточка. Может, все-таки лучше тебе стать приказчиком. Мне жаль тебя. С твоими-то плечами. И откуда на нас такая напасть?»
Да простит мне Господь, если в эти строки я не смог вложить всю щемящую любовь, которую питаю ко всем людям на свете.
А мои родные — самые святые из них.
Так я хочу думать.
Друзьями мы не были, хотя Маяковский и преподнес мне одну свою книгу с такой дарственной надписью:
«Дай Бог, чтобы каждый шагал, как Шагал»
много раз говорил: никакой я не художник. А кто же — да хоть корова, не угодно ли?
Хасиды придавали большое значе
Сноп звездных искр серебром по синему бархату неба — ударяет мне в глаза, проникает в сердце.
Плетни и крыши, срубы и заборы и все, что открывалось дальше, за ними, восхищало меня.
За окном уже утро, новое и священное
Субботняя трапеза всегда настраивала меня на мысли о будущем, о том, что жить, пожалуй, стоит.
