Появление христианской проповеди было незаметной революцией в риторике: ритор обращается с вещами, как со словами, стремясь красноречием изменить отношение между вещами, внушая слушателю, что в мире вещей нужно что-то поменять.
этот же читатель делает философию драматичной и сюжетной: из спокойного наставления она превращается в разыгрывание по драматическим правилам тех парадоксов, которые только и могут прийти на ум читателю.
доверчивый читатель вступил в свои права, тогда как раньше были только доверчивые слушатели проповедей.