вещей есть память. Говорят, «тоже» есть, но нередко эта память гораздо надёжней человеческой.
дружил с Натальей Анисимовной Пастернак, невесткой поэта, вдовой второго сына Леонида. Камерные вечера, где играли знаменитые пианисты, никогда не проходили без Андрея и Зои Борисовны.
Ветер налетел
На листок, на листок
И погнал его
На восток, на восток. […]
Но пригреет солнышко
По весне,
И листок зелёный
Вновь помашет
Мне
Почему-то, когда пишут о Лиле Брик, называют её некрасивой, удивляясь, как могли в неё так часто влюбляться! Неправда, даже и в преклонном возрасте в ней было нечто, даже большее, чем сама красота, гораздо большее. Это нельзя выразить словами. Это какое-то запредельное несегодняшнее понимание в лице, слегка даже суровом. Словом, не нашего профсоюза личность — Тамара Владимировна была права.
Ивановы при малейшей возможности приглашали Пастернаков на обед и сами приходили, и были бесконечные читки, бесконечные разговоры, литературные и семейные. Как сказал поэт: «Я окружён прекрасными людьми и их невыносимыми стихами!».
Молодые берёзы, ею же посаженные, и восхитительный черёмухо-сиреневый сад. Огромный, стол павловской эпохи застилался белоснежной скатертью, красивые люди, интересные тосты на русском, французском, английском.
Молнией, вприпрыжку, промелькивали они, деловито хмурясь или бодро улыбаясь, и вслед им с обеих сторон и навстречу слышалось непонятное магическое слово.
— Эфир. Эфир! — повторяла я про себя.
А какие лица! Какие личности! Знаменитейшие, из другого, праздничного, запредельного — эфирного мира!
Зимой даже в разгар дня чуть-чуть вечер.
