Однажды он вошел в палату не в своей обычной униформе, а в джинсах и свитере, поверх которого был накинут белый халат. Он, как и обычно, расспросил меня о самочувствии, проверил все показатели и ушел.
Я только вечером поняла, что он приходил проведать меня в свой выходной.
Смерть? Но чаще всего мы боимся умереть тогда, когда чувствуем, что чего-то важного не сделали в жизни.
Наступала самая долгая и страшная пора ночи, окончания которой каждый страдающий человек ждет так сильно, словно с первыми лучами солнца придет и облегчение.
Лучший способ подготовиться ко взрослой жизни – это наслаждаться молодостью.
– Ты вдруг стала для меня дороже всех на свете, – наконец сказал Марк.
– А ты для меня.
Но все же я пришла к выводу, что люди делятся на два типа: те, у кого психика, как мебель без болтов, то есть достаточно легкого сквозняка, и зашатается, и те, у кого все подкручено наглухо. Вторые всегда считают, что понимают первых и дают советы: «все наладится, не переживай», «тебе надо просто перестать страдать ерундой и взять себя в руки». Разговор этих двух типов людей напоминает разговор слепого с глухим и всегда бесполезен. Так и у нас с папой – мы были совершенно разными. И если уж я про себя ничего не понимала, то папа точно не знал про то, что у меня внутри.
– Мне кажется, если я еще раз опоздаю или прогуляю что-то, меня просто выкинут из окна, – глухо сказала я, утыкаясь носом ему в шею.
– Ты выбрала интересный способ выделиться.
Я знала, что на симпатичном лице Пети расцвела улыбка.
– Ты слышишь?
– Что?
– Моя прекрасная репутация умирает в муках, – ответила я.
Двери спортивного зала открылись снова, и в проеме появился Марк. Я улыбнулась: наверно, я выглядела так же забавно, зависнув на секунду под взглядами одноклассников.
– Репутация Марка вообще скончалась в страшных судорогах еще в пятом классе, – пошутил Петя, – и каждая его выходка – пляска на ее могиле.
Когда машина остановилась около дома Пети, первым, кого я увидела, был куривший у подъезда Марк. Он кивнул мне. Без улыбки, но с неожиданным теплом.
– Привет, – сказала я, захлопнув дверь машины, – все уже собрались?
Марк кивнул.
– Но все мы знаем, кто лучший подарочек для Пети, – сказал он.
Я улыбнулась и нашла в себе силы пошутить:
– Ты?
Марк засмеялся и покачал головой.
– Тебя подождать?
– Да не. Беги, не мерзни. Ветер какой-то бешеный.
Когда дверь домофона запиликала и открылась, сзади внезапно донеслось:
– У тебя нормально все?
Я обернулась и, тронутая наблюдательностью Марка, кивнула.
Дверь за мной мягко захлопнулась.
– Девочка, а в каком кабинете вы занимаетесь?
– Извините, я не буду говорить, – сказала я и поспешила во Дворец культуры.
– Девочка! Девочка! – кричала женщина.
Позабыв сдать в гардероб куртку, я пронеслась по коридору.
– Дмитрий Николаевич! Дмитрий Николаевич! – вбежав в кабинет, крикнула я.
– Горим? – равнодушно спросил он.
– Там женщина! С набережной! С косой! Вас спрашивает.
Девочки садятся и ничего не делают, а мальчики хозяйничают.
– Да здравствует день матриархата! – сказал Марк.
