Жолтовский, конечно, не мог не знать, что в мае 1917 года, на волне революционного энтузиазма, Совет ИАХ обсуждал возможность создания в Риме Русской академии художеств (дальше слов дело не пошло).
В творческой характеристике Парусникова, хранящейся в фонде Московского отделения Союза архитекторов СССР в РГАЛИ, читаем:
С 1928 года стал сотрудничать с Жолтовским в качестве его помощника по проектированию и строительству здания Госбанка на Неглинной улице в Москве. Впоследствии это сотрудничество продолжилось в Днепрострое, Центросоюзе, Школе ВЦИК в Кремле, Музее Революции, Дворце Советов в Нальчике, Дворце Советов в Москве (1‐й тур) и др.77
Скопирован Palazzo Thiena (ora banca popolare), в Виченце, — писал Г. К. Лукомский в обзоре московских новостей на страницах журнала «Зодчий».
видим, их с Жолтовским интересы совпадали, но идея возвести усадебный дом именно в формах итальянской виллы, по-видимому, принадлежала заказчику, а не архитектору.
Страсть к антиквариату, верная спутница и опора знаточества, быстро стала гранью репутации Ивана Владиславовича.
Примечательно также, что практически все конкурсные проекты были выполнены Жолтовским в соавторстве: первоначально с гражданским инженером Стефаном Галензовским, о котором упоминалось в предыдущей главе, затем — с архитекторами Леонидом Браиловским42 и Георгием Косяковым43.
Рутинные аспекты профессии, связанные с инженерно-технической стороной проектирования и собственно стройкой, явно противопоставлялись Жолтовским творческой составляющей, вполне реализуемой на стадии эскизного проекта.
Как уже было сказано, на рубеже 1890–1900‐х годов творческая активность Жолтовского концентрировалась в сфере конкурсного проектирования.
Согласно официальным документам, Жолтовский был за границей 36 раз — в различных странах Европы.
О том, что экспозиция была детально осмотрена московским гостем, свидетельствует сохранившийся путевой блокнот, заполненный быстрыми зарисовками выставочных интерьеров и отдельных предметов обстановки. Листы испещрены записями на польском языке.
