Пойду и я, — подумал Савельев, — не привык к труду и унижению, зато запасусь жирами, белковыми. Потерял солнце, петуха, но остался мне мир видимый и невидимый».
— Мое почтение, господин А плюс В, изволите хотеть жрать? Для ваших степенств не осталось в мире ни белковых, ни жиров! Осталась вам, — и тут громогласно, как на последнем суде, прозвучало, — одна смерть!
«Уйду в зеркало, опять уйду, — погрозился Савельев. — А сын с товаром пропал в Костроме! О, Господи, почему в Костроме?» — плачет душа.
И вторично умер петух в сердце Савельева, и солнце его вылетело из глаз, как светоносное облако