…
– Ладка, – грозно начал он
негритянский мотивчик, из всех углов неслись тихие бабьи стоны.
Несмотря на всю эту клоунаду, свое дело Лом знал хорошо, был крут, а если надо, то и беспощаден, боялись его до судорог. Аркаша Лома не любил, потому как рядом с ним выглядел сморчком, а чтоб в глаза помощнику взглянуть, голову запрокидывал чуть ли не на спину и злился страшно, но без Лома обойтись не мог и терпел его.
Генка увидел меня, блудливо улыбнулся и сказал нараспев:
– Ладушка.
– Привет, Ломик, – мяукнула я и подошла вплотную.
Он слегка раздвинул ноги, касаясь коленкой моей ноги, ухмыльнулся еще шире и только что не облизнулся. Я облокотилась на стойку – в таком ракурсе бюст мой выглядел сокрушительно. Лом воззрился на него и все-таки облизнул губы.
– Аркаша здесь?
– Ага. Вчера Косой был. Фейерверк устроил. Старичок наш убытки подсчитывает. Злой как черт.
– А ты чему радуешься?
– А мне что? Я считать не мастер. В школе двоечником был. Мое дело кулаками махать.
Лом посмотрел на свой здоровенный кулак с печаткой на мизинце и любовно его погладил. Я усмехнулась и еще чуть-чуть продвинулась вперед. Лом покосился на дверь Аркашиного кабинета, легонько меня по бедру погладил и опять пропел:
– Ладушка, красавица ты наша. Смотрю я на тебя, и челюсти сводит.
– А ты их разожми.
– Боюсь
Дела шли на редкость удачно, как вдруг в начале весны гром среди ясного неба: объявился Димка.
Мы стояли в сторонке, но в достаточной близости от Лома: я в черном, Танька в слезах, Костя в очках с золотой оправой и Славик в дорогом пальто на меху.
Мужики сурово хмурились, женщины рыдали, а в целом все было по-людски и по-доброму, как любит выражаться Танька.
может, поболе будет.
– Ты, Танька, часом не свихнулась? – поинтересовалась я. – Какая еще империя?
– Обыкновенная. Где мы хозяйки: ты и я.
– Мамочка, – охнула я. – Македонский ей привиделся… По Индийскому океану тоскуешь? Так слетай по путевке…
– Вот ты всегда так, – разозлилась Танька.
человечество с веками не умнеет, отказываясь учиться на собственных ошибках. Люди видят, как растет и крепнет зло, но вязнут в собственных амбициях, рассуждениях, сварах, а потом зло их проглатывает и властвует, а каждый индивидуум в отдельности умывает руки и заявляет: «Я не поступился своими убеждениями».
у порядочной женщины может быть один муж и один любовник. Два – перебор.
Hа следующий день я размышляла, куда поставить новую вазу, и все на часы погл
новую вазу, и все на часы поглядывала. Время позднее, а Ломик сидит перед телевизором и никуда не собирается.
– Ты пойдешь в контору? – с надеждой спросила я.
– Hе-а. Чего там каждый вечер сидеть. Телефон есть. Позвонят, если что…
Я выронила вазу, она разбилась, а я, как обычно, заревела. Лом вскочил, развел руками и сказал:
– Ладуль, ну чего ты? Да я тебе таких ваз десяток куплю.
«Хочу быть вдовой!» – мысленно простонала я.
