Искуситель посылает людям страшное испытание — искушение гордыней. Если ты — гений духа, великий математик, шахматист, поэт, ты можешь возгордиться, и это, наверняка, испортит твой характер и отношения с близкими.
Если ты веришь, что сам Господь Бог избрал твой народ править миром, если ты серьезно считаешь других «недочеловеками», тебя покарает тот самый Бог, имя которого ты помянул всуе, но превратит он тебя не в безвредную лягушку, а в маньяка-убийцу.
: осенью солнце садится рано. В сумерках мы спустились к роднику — пульсирующему сердцу деревни. Вода неслышно била из разлома в камне, стекала в закрытый желоб и выливалась наружу, чтобы напоить сады. Мы расположились под фиговыми деревьями, и они распростерли над нами свои широкие листья, как танцоры японского театра Но раскрывают свои веера, одним грациозным движением. В лунном свете из крон деревьев выпорхнули словно гигантские черные бабочки — летучие мыши, обитатели ближайших пещер, выбрались на воздух, чтобы выпить воды и полакомиться плодами под покровом ночи.
Обычно беседа у родника течет так же свободно и радостно, как и его вода. Нет лучшего места, чтобы посидеть и поболтать с деревенскими жителями об урожае, старых добрых временах, детях и последнем очерке Эдуарда Саида, опубликованном в местной газете. Здешние крестьяне вовсе не невежды: одни из них объехали весь мир, от Басры до Сан-Франциско, другие учились в местном отделении университета. Свое политическое образование они завершили в израильской тюрьме — это практически неизбежный этап воспитания молодых мужчин в этих краях. Там, а может, на строительных работах в Израиле, они научились бегло и красноречиво говорить на иврите, и с удовольствием практикуют этот навык в разговоре с доброжелательным израильтянином.
Но в тот день наши хозяева выглядели угрюмыми, в их печальных глазах было беспокойство. Даже за ужином, угощая нас рисом с орехами и йогуртом, они казались задумчивыми. Причину мы уже знали: новый страх поселился на вершине холма и распростер над деревней свои перепончатые крылья. Сперва армия конфисковала земли Ясуфа на военные нужды, а затем отдала их поселенцам. Для них построили из бетонных блоков уродливое сооружение со сторожевыми вышками, обнесли его колючей проволокой и дали поселению имя близлежащего Яблоневого родника. Земли, украденной у жителей Ясуфа десятилетие назад, поселенцам явно не хватало — они захватывали все новые и новые участки, разоряя виноградники и оливковые рощи.
Крестьяне боялись выходить в собственные поля: поселенцы — суровые люди с пистолетами, и было ясно, что шутки с ними плохи. Они стреляли в деревенских жителей, часто похищали и пытали их, поджигали поля. Их задача была в том, чтобы не пускать крестьян в поля пять лет — после этого срока, согласно Оттоманскому праву (о котором они узнали из старинных книг), заброшенные пашни возвращаются государству. Еврейскому государству. Государство же, в свою очередь, передало бы эти земли еврейским поселенцам. Пока же поселенцы пытались уморить крестьян голодом.
Газа
Мы спускаемся в Израиль, подъезжаем к блокпосту.
— Если что — мы ездили в еврейское поселение, а то пять тысяч долларов штрафа.
— Почему снова началась война?
— Ну, Израиль торопился выпить свой стакан крови до закрытия заведения — пока Обама не пришел. Кто знает, когда в следующий раз придется. Но ничего особенного в этой войне нет: Израиль бомбит Газу уже не знаю сколько лет. Это уникальный эксперимент: до чего можно довести мирный крестьянский народ, если его посадить в концлагерь и десятилетиями мучить. Знаете, что такое Газа? Это ГУЛАГ. Плотность населения там в десять раз больше, чем в Израиле, полтора миллиона человек на крохотном пятачке. Воевать с ними — одно удовольствие: летаешь над лагерем да бомбишь.
Представление человека о Боге — это зеркальное отражение общества, а Один Бог — лишь небесный близнец Царя-Самодержца. Не вознаграждение, но страх толкает к вере, и чем скорее мы расстанемся со страхом, тем быстрее достигнем справедливого общества.
Представление человека о Боге — это зеркальное отражение общества, а Один Бог — лишь небесный близнец Царя-Самодержца. Не вознаграждение, но страх толкает к вере, и чем скорее мы расстанемся со страхом, тем быстрее достигнем справедливого общества.
Представление человека о Боге — это зеркальное отражение общества, а Один Бог — лишь небесный близнец Царя-Самодержца. Не вознаграждение, но страх толкает к вере, и чем скорее мы расстанемся со страхом, тем быстрее достигнем справедливого общества.
Представление человека о Боге — это зеркальное отражение общества, а Один Бог — лишь небесный близнец Царя-Самодержца. Не вознаграждение, но страх толкает к вере, и чем скорее мы расстанемся со страхом, тем быстрее достигнем справедливого общества.
Представление человека о Боге — это зеркальное отражение общества, а Один Бог — лишь небесный близнец Царя-Самодержца. Не вознаграждение, но страх толкает к вере, и чем скорее мы расстанемся со страхом, тем быстрее достигнем справедливого общества.
Представление человека о Боге — это зеркальное отражение общества, а Один Бог — лишь небесный близнец Царя-Самодержца. Не вознаграждение, но страх толкает к вере, и чем скорее мы расстанемся со страхом, тем быстрее достигнем справедливого общества.