покажу сыновьям, что воспользоваться чьей-то поддержкой и не прятать в себе тоску, съедающую тебя изнутри, — это нормально.
стоит ли подождать немножко, пока мама не перестанет ронять слезы в салат.
я одна тайком, бесшумно тащу за собой тени прошлого, привожу их туда, где их легко опознат
В последние месяцы отцу пришлось очень тяжко, и когда закончилась медицинская суматоха завершающих недель, в течение которых его тело спешило умереть, я с облегчением укрыла папу в моем сердце, где ему ничто не грозило, однако по-прежнему прикидывала, когда же мы снова сможем поболтать. Я не могла смириться с необратимостью событий, не могла поверить, что ничего нового и непредвиденного уже не может произойти. Мы повидаемся на моем дне рождения, думала я в ожидании следующего раза. Для меня всё еще только начиналось.
есть горе, как не упорный акт переделки себя? В чем его трудность, как не в насильственной необходимости сформироваться заново?
Теперь с некоторым удивлением и даже грустью я понимаю, что люди, особенно «неверующие» и не соблюдающие традиционные ритуалы, скорбят в самых неожиданных и даже странных местах. Все мы примерно представляем себе, что бывает, когда умирают наши близкие, однако наши представления зачастую оказываются неверными — по меньшей мере неполными, — ибо каждый скорбит по-своему, а следовательно, по-своему переживает утрат
Такие проявления солидарности перекликаются с правилом, давно известным ученым-натуралистам и коренным ботаникам, — на протяжении многих сотен тысячелетий отдельные виды способны существовать только в согласии с другими живыми организмами, в разноголосице симбиоза и активного дарения.
Понимание, — сказала я, меняя позиции на противоположные, — вот что ей нужно.
По маминому мнению, Й. из-за своих артистических амбиций выработала жесткий, не материнский характер. Она стала слишком самодостаточной.
Я хотела бы когда-нибудь приобщиться к культу и совершить паломничество на мыс Дандженесс, увидеть своими глазами сад Джармена.
