столе у Жунева странная стеклянная вещь, ваза не ваза, толстая впуклая загогулина мертвенно-зеленоватого оттенка. Внутри загогулины карманный калькулятор производства ГДР, новинка соцлагеря.
– Икебана? – спросил Покровский.
Жунев расцвел.
Какие хорошие были две недели, спокойные, без этого вот твоего головожопства, – сказал Жунев.
Втянул, однако, глубоко ноздрями воздух, словно коньячные флюиды из чашки Покровского подманивал.