Санда забормотала что-то вроде «ну давай же, давай», и Тео склонился, чтобы расслышать, а в следующее мгновение девушка быстро вскинула руку, положила ему на затылок и притянула его голову к себе. Встала на цыпочки и вытянулась в струнку, упершись другой рукой в его грудь.
В следующий миг Тео почувствовал на своих губах
платком, и ее длинные золотисто-рыжие волосы полыхали в ночи вторым костром. Урсу завороженно топал следом, а под конец празднества и вовсе бухнулся перед ней на колени.
– Еще не видал такой чертовки!
– И не увидишь! Я тебе глаза сейчас… ик… выколю!
Шныряла вошла в раж: столько проклятий от нее Тео никогда не слышал. Она кружилась вокруг костра, размахивая
Охотники вытащили сопелки, наи и заиграли. Старший Урсу вразвалку подошел к Шныряле:
– Не желает ли дама танцевать?
– Дама желает по мордасам надавать!
– Надеюсь, жратвы у тебя столько же, сколько и слов, болтун! – рявкнула Шныряла. – Хватит языком чесать, давай нам уже хавать!
Кобзарь говорил нам, что «кости – это потери», – задумчиво проговорила Санда, – а тут: «Обойдешься без потерь». Это не должно быть опасно!
– Ага, как же, – фыркнула Шныряла. – Я уяснила для себя одно: слышишь слово «Макабр» – хватай ноги в руки и беги!
– Успокойтесь, это всего-навсего могила!
– Это моя могила! Вот когда у тебя будет собственная, юнец, я посмотрю, как ты будешь говорить «всего-навсего могила»!
– Надеюсь, у меня она появится не слишком скоро… – буркнул Тео
Каждое из трех высших существ – Любовь, Война и Смерть – должно было выполнять свою функцию. Цель, с которой они были созданы. Любовь не имеет лица, Война – глаз, а Смерть – сердца.
Любовь нельзя освободить, Тео.
Любовью можно только стать.
