Стоит упомянуть француза весьма преклонных лет, обитающего на удаленной вилле и редко показывающегося на публике. Поговаривали, что он приехал сюда залечивать раны от несчастной любви. Но, судя по количеству смазливых пухленьких крестьянок, нанятых им прислуживать на вилле, можно было подумать, что он занялся интенсивной терапией.
Папа сказал, — начала Аманда, — что похищение людей — очень тяжкое преступление, и, значит, мы не можем похитить жену мэра.
— Я рад, — улыбнулся Яни. — Представляю себе, как тяжело ее тащить. Ведь она лопает, как три поросенка!
— Слушайте, — сказал Дэвид, — этой ночью я подумал, что Ишакис порядком надоел всей деревне. Правда ведь?
— Да, — подтвердил Яни, — он всем надоел, но он мэр уже четыре года, и с этим приходится считаться.
Аманда шутя вздохнула и отправилась прямиком на кухню, где миссис Зяблик безуспешно пыталась втолковать мамаше Агати, что такое яичница. Однако мамаша Агати знала яйца только в двух видах: сырыми и сваренными вкрутую, когда их красят красным на Пасху.
– Бесполезно, мамочка, – нетерпеливо сказала Аманда. – Если уж не можешь выучить греческий, так хоть не ставь ее в неловкое положение – она же понятия не имеет, о чем речь.
– Милая, но ведь все знают, что такое яичница, – изумилась миссис Зяблик. – Когда я была девчонкой, нам