Все будет в порядке, — сказал отец Филипп Гамашу. — Все будет хорошо, и все, что ни будет, будет хорошо
— Отвратительно, Тошнотворно, Лейкозно, Истерично, Чахоточно, Нудно, Омерзительно?
— К сожалению, это было необходимо, — ответил Гамаш.
Он представился сам и представил своих спутников.
— Прошу вас следовать за мной, — сказал отец Филипп.
Гамаш повернулся, чтобы поблагодарить молодого монаха-проводника, но тот уже исчез.
— Как зовут брата, который нас встретил? — спросил Гамаш.
— Брат Люк, — ответил настоятель.
— Он молод, — заметил Гамаш, следуя за настоятелем по небольшой комнате.
— Да.
Отец Филипп вовсе не был неучтивым. Когда человек принимает обет молчания, даже одно слово из его уст — великое благодеяние. На самом деле отец Филипп проявлял к приехавшим огромную щедрость.
Радуги и веселый свет, изобилующие в коридоре, сюда не проникали. Но комната отнюдь не казалась мрачной, ей удавалось оставаться уютной, домашней даже при низких потолках и окнах, похожих на бойницы в стене. Через ромбовидные средники окон Гамаш увидел лес. Эта спокойная атмосфера являла собой приятный контраст буйному свету в коридоре.
Вдоль стен выстроились книжные шкафы, в одной из стен был устроен большой камин. По обе стороны от камина лицом к огню стояли два кресла со скамеечкой для ног между ними. Добавляла света и лампа.
Значит, тут есть электричество, отметил Гамаш. Прежде он в этом сомневался.
Из небольшой комнаты они перешли в еще меньшую.
— То был мой кабинет, — кивнул настоятель в сторону комнаты, которую они только что покинули. — А это моя келья.
— Келья? — переспросил Бовуар, поправляя почти невыносимо тяжелые сумки на своих натруженных плечах.
— Спальня, — пояснил отец настоятель.
Трое полицейских осмотрелись. Комната имела в ширину около шести футов и в длину около десяти.
