Люди бежали от безработицы на Западе в страну, где не было безработных, не зная, что безработный на Западе живет лучше рабочего в СССР.
Советские исследователи социалистической торговли рассматривали исторический процесс через призму постановлений партии и правительства. И не только в том смысле, что получали в них определенную идеологическую заданность. Выдавая желаемое за действительное, они частенько подменяли анализ реального положения дел в стране анализом постановлений. Если, например, в постановлении 1932 года говорилось о прекращении нормирования продажи некоторых продуктов, то с точки зрения советской историографии нормирование этих продуктов в действительности прекращалось. Если постановление гласило, что были установлены определенные нормы снабжения, то, значит, люди их действительно получали; если правительство утверждало, что карточная система способствовала борьбе со спекуляцией, то так и было на самом деле. Подмена реальной истории историей постановлений приводила к неверным выводам об улучшении питания населения после введения карточной системы и отсутствии голода.
Рыночная экономика действует более жестко, чем плановая централизованная, но жизнь доказала, что она обеспечивает более быстрые темпы экономического развития и в целом более высокий материальный уровень жизни общества. Происходит это благодаря тому, что рынок с помощью положительных (возможность улучшения благосостояния) и отрицательных (страх банкротства, безработицы и нищеты) стимулов приводит в действие огромную энергию людей.