Да нет, не очень, так кое-где, — неторопливо отвечал Джеффри, вытряхивая одну пчелу из рукава, извлекая другую из волос и смахивая еще две-три с шеи. Енох и Фэнси весьма благодушно наблюдали за Джеффри — их ведь это не касалось; так страны Европы созерцают беспорядки у своих соседей.
— Жил-был однажды человек, — не совсем уверенно начал польщенный Лиф, и жил он в своем доме. Он все думал да думал — днем и ночью. И наконец сказал сам себе, как и я мог бы сказать: «Мне бы только десять фунтов, уж я бы разбогател». И наконец всеми правдами и неправдами, глядь — раздобыл он десять фунтов!
— Подумать только! — с усмешкой бросил Нэт Колком.
— Тише! — одернул его возчик.
— Теперь-то и пойдет самое интересное! Раз-два! — и из десяти фунтов стало двадцать. Раз-два — и стало сорок. Дальше больше, глядь — стало восемьдесят, а там и все сто. Мало-помалу, вот уж вам и двести! Вы, может, не поверите, только он нажил и все четыре сотни. Дальше больше — и что же? Из четырех сотен у него стало восемь! Да, восемь! — продолжал Лиф и, совсем разволновавшись, стукнул себя по колену кулаком так крепко, что вздрогнул от боли. — Но он и тут не угомонился, пока не нажил всю тысячу!
— Вот это да! — воскликнул возчик. — Почище чем вся история Англии, верно, ребятки?
время от времени она с восторгом поглядывала на свою левую руку, но делала это незаметно для других, — ей хотелось показать, что, хотя она и занимает в глазах всех прочих совсем особое место, сама она об этом вовсе не думает, и если ее столь чудесно украшенная рука, подавая чашки, блюдца, вилки и стаканы, то и дело оказывается на виду, то происходит это по чистой случайности.
