Когда мы решаем поделиться историей с другими, мы основываем свой выбор на своем восприятии того, как люди отреагируют на эту историю.
В 1895 году Гюстав Лебон в книге Psychologie des foules («Психология масс») заявил: «В толпе идеи, чувства, эмоции, верования – все получает такую же могущественную силу заразы, какой обладают лишь некоторые микробы» (12).
Родственные термины – «коллективное сознание» (Дюркгейм, 1897 г.), «коллективная память» (Хальбвакс, 1925 г.) и «мемы» (Докинз, 1976 г.).
Слово «максимизация» ассоциируется с аналитикой, научным подходом, вычислениями, а «акционер» напоминает слушателю, что есть люди, на деньги которых была создана компания и о существовании которых порой забывают. «Стоимость» звучит лучше, более идеалистично, чем «богатство» или «прибыль». Использование трех этих слов вместе – изобретение 1980-х годов для историй о корпоративных рейдерах и их успехах. Термин «максимизация акционерной стоимости» является заразительным оправданием агрессии и погони за богатством, и нарративы, использующие этот термин, безусловно, экономически значимы.
Мы должны понимать, что история, в том числе история экономическая, это не логически упорядоченная последовательность событий, представленная посредством соответствующих нарративов, призванных выявить истинный смысл этих событий или способствовать достижению общественного консенсуса. Важнейшие события происходят в результате, казалось бы, несущественной мутации нарративов, которые становятся чуть более заразными, чем прочие, чуть медленнее стираются из памяти общественности или выражают настолько передовые идеи, благодаря которым получают преимущество.
Снижение количества нарративов об умеренности и сострадании после Великой депрессии позволяет объяснить многие экономические тенденции. Отход от умеренности, вероятно, связан с ростом неравенства в доле национального дохода, которая приходится на 1 % самых богатых людей. Это подтверждает Томас Пикетти в своей книге Capital in the Twenty-First Century («Капитал в XXI веке»), вышедшей в 2014 году (39). Это также, вероятно, связано с долгосрочным снижением чувства лояльности менеджеров к своим сотрудникам, о чем говорил в 2006 году Луи Учитель в книге The Disposable American («Одноразовый американец») (40). Дональд Трамп в своей книге 2007 года Think Big and Kick Ass in Business and Life («Думай масштабно и надери задницу в бизнесе и жизни»), написанной в соавторстве с Биллом Занкером, также поддерживает нарратив, снижающий важность умеренности и сострадания (41).
Во времена Великой депрессии люди испытывали (и до сих пор порой испытывают) странное удовольствие, рассказывая истории о лишениях и потерях во время кризиса как личные, так и связанные с родственниками и друзьями. Нарратив имеет нравственный аспект. Поскольку люди не были виноваты в собственной бедности, они ее не стыдились, а в сочувствии тем, кто пострадал, было некое благородство.
«Другими словами, не можем ли мы использовать этот период, чтобы избавиться немного от снобизма и всякой чуши, жить своей жизнью, исходить из наших собственных предпочтений, а не навязываемых нашим окружением? В мире столько возможностей, а мы должны ограничивать себя пределами маленького изящного мирка, где все придерживаются одних и тех же кем-то установленных стандартов, носят одни и те же вещи, едят одни и те же блюда и производят на людей одни и те же унылые однообразные “впечатления”?.. Как тут не вспомнить мудрые слова старой песни Мари Ллойд “Мало из того, что ты страстно желаешь, пойдет тебе на пользу!” “Немало из того, чего ты страстно желаешь, твои соседи будут считать, что ты обязательно должен этого желать. Разве посмеем мы стать бедными?”»
«Семья – это ячейка, на которой построена вся наша система американского образа жизни… И деморализация или потеря кредитоспособности будут иметь катастрофические последствия для наших потомков» (4).
Этот нарратив оправдывал отказ от ненужных расходов при сохранении соблюдения определенных норм, но при этом способствовал развитию экономического кризиса. Это также стало причиной для семей, которые не затронула Великая депрессия, избегать демонстративного потребления из сострадания к другим семьям.
Истории о беззастенчивом, отвратительном выставлении напоказ богатства – одни из самых давних вечных нарративов во многих странах и религиях. В противоположность нарративам о скромности существуют и нарративы о демонстративном потреблении: чтобы преуспеть в жизни, нужно всем демонстрировать свои достижения – показатель успешности и власти.
римский сенатор Цицерон пишет: «Природа создает и формирует людей остроумными подражателями и рассказчиками; их взгляд, голос и иные средства выражения мысли помогают им донести свои идеи»
