Потом мне стало все это скучно; а теперь, когда ты увлекся, как мальчишка, моей Варей, мне уж стало просто противно. Все это я говорю тебе для того, чтоб ты знал причину, почему я оставляю ваш дом. Я завожу свое хозяйство и переезжаю на свою ферму.
Не знаю, замечаешь ли ты, что мое положение в вашем доме для меня не скажу - невыносимо, а все же очень тяжело. Анна Степановна хоть и любит меня, но никак не может помириться с моим, как она говорит, мещанским происхождением. На людей и на жизнь мы с ней смотрим совершенно различно; из уважения к ее старости я не спорю с ней и потому должна молчать. А я уж не пансионерка, мне хочется и говорить, и делать то, что я думаю, что мне нравится. Еще скажу тебе: я здесь барыня, но не хозяйка; я не могу распорядиться ничем; я, как несовершеннолетняя дочь или как приживалка, должна довольствоваться тем, что мне предложат, и благодарить за все, что мне ни дадут.
То ли дело моя жена! Кроткая, покойная, любящая натура, это тихая пристань, у которой я отдыхаю и успокаиваюсь после бурь житейских. И странное дело, после каждой неверности, после каждого увлечения я все более и более люблю жену. Когда начнешь ее сравнивать с теми женщинами, которыми я увлекался, всегда находишь, что она много лучше их. Вот и теперь: я почти влюблен в мою Машу.
Что это, как женщина-то нехороша! Ну что мне в нем? А внутри закипело, не успокоюсь никак. Ломаешь, ломаешь себя; думаешь, как бы умнее жить да покойнее, а все не выломаешь... Сколько дряни в душе у человека от природы-то! А все оттого, что ничего не делаешь, так живешь, точно в шутку, негде душе выправиться-то... Все лжешь, вот и душа-то фальшивит. Ну, какая я любовница, а ревную; ну, какая я жена, а женой числюсь; ну, какая я барыня, а живу в палатах.
Я снов почти не вижу, я коли усну, так сплю крепко и просыпаюсь веселая; а иногда бессонница, сердце бьется; я оденусь да в сад уйду... Что со мной случилось!.. Я никогда не плачу, всегда весела; а ночью в саду вдруг один раз как зарыдаю... с чего - сама не знаю...
Ашметьев. Это внутренний огонек: он теплится, теплится тихо, да вдруг и вспыхнет, и вскипятит всю кровь, и брызнут слезы. Только ты этих слез не бойся; это не слезы даже, а гроза весенняя, жемчужные брызги, золотой дождь.
Варя (прилегая к плечу). Папка, а ведь хороша жизнь? Много в ней радости и веселья?
Ашметьев. Для тебя хороша; все радости, все наслаждения - только умей пользоваться, брать то, что нужно
Когда горе есть, она молится, когда весело - поет
, я умела и прежде, да не так: я теперь хорошо молюсь... Когда у меня горе или мне надо решиться на что-нибудь, я молюсь, Александр, и так мне покойно потом, и так у меня твердо, решительно выходит.
Мне даже хотелось похвастаться перед мужем моими успехами. Из маленькой молочной фермы теперь у меня большое заведение. Я завела сыроварню, выписала мастериц из Тверской губернии, принимаю крестьянских девушек, они у меня учатся, потом поступают на место, хорошее жалованье получают. У меня разведены отличные племенные коровы; от моей фермы скотоводство во всей губернии улучшается; за сто верст приезжают покупать моих телят, бычков. Что в этом дурного, что за
какое-нибудь занятие. Мужа я не вижу, детей у меня нет, ведь жизнь опротивеет, если не иметь никакого интереса. Я извелась с тоски.
Женщине в мои годы нужно же
