то нет. Парни его молчат как партизаны, рыночные хоть и видели
км». Я покачала головой в досаде. Оказывается
в свой кабинет, с лучистой улыбкой заявив Деду:
– Горю на работе.
Остаток дня
когда природной солидности нет, надо пыль в глаза пускать.
– Я сегодня звонила Наталье, продавщице с рынка, ее сожитель у Каримова работает.
К словам Деда я привыкла относиться с сомнением. Он мог быть очень убедительным, вот как сейчас, но, по большому счету, это мало что значило. Когда-то я уже слышала от него нечто подобное. Чем это обернулось в действительности, вспоминать не хочется. Конечно, он стал старше, мудрее, терпеливее, но… «Простотой и ясностью в моей жизни даже не пахнет», – мысленно констатировала я с прискорбием.
Но я знала, как в дом попасть
Но я знала, как в дом попасть.
– Будем оптимистами, – как могла, утешила я ее. – Вот что, Лора, мне на эту троицу взглянуть надо, – я вздохнула и на нее уставилась, ожидая, когда она закончит моргать. – Для этого мне нужно попасть в комнату, где они сидят, – заявила я, видя в ее глазах глубокое непонимание.
, мы друг друга терпеть не могли. Но Дед раскол в рядах не приветствовал, и мы изо всех сил
