Все пластинки, снабженные моторчиками, могли выдвигаться из корпуса и втягиваться обратно.
Чтобы сохранять первенство, нам нужен был кусок отравленного наливного яблочка под названием «целевое бюджетное финансирование»: это деньги, никак не связанные с обычными исследовательскими фондами университетов.
И необратимость этого едва ли имеет значение: от него останется слишком малая часть, не способная сожалеть о потере.
Клинические записи не допускали двойного толкования. Я поступил к ним роботом. Роботом андроидной формы, естественно, но тем не менее просто машиной. Меня демонтировали, и мои основополагающие познавательные функции были внедрены в искусственно выращенное биологическое тело. — Он пальцем постучал по оловянного цвета виску. — Здесь полным-полно органики и куча кибернетических механизмов. Невозможно понять, где начинается одно и заканчивается другое.
Из записей следовало, что я никогда и не был человеком, — сказал Зима.
Я должен был узнать, почему этот цвет так много для меня значит, почему он проходит через все мое творчество.
Казалось, я обнаружил прямой путь к неким пронзительным, изначальным воспоминаниям, в царство пережитого опыта, где этот цвет был самой важной составляющей моего мира.
И эти неточности сами сделаются частью ваших воспоминаний, обретая весомость и материальность. А через тысячу лет ваши воспоминания об этом разговоре, возможно, совсем перестанут походить на реальность. Но вы все же будете утверждать, что ваши воспоминания точны.
Живая память вцепилась бы в это единственное исключение и придала ему особое значение. Она преувеличила бы положительные воспоминания об этом дне и подавила отрицательные
Люди находят меня пугающим, — сказал он. — Но постепенно преодолевают свой страх, а потом никак не могут понять, чего же боялись.