
Цитаты из книги автора Цветы зла
Вся молодость была жестокою грозою,
Лишь изредка живым пронизанной лучом.
Так много сгублено и громом и водою,
Что нет почти плодов златых в саду моем.
Лишь изредка живым пронизанной лучом.
Так много сгублено и громом и водою,
Что нет почти плодов златых в саду моем.
И только потому убийства и поджоги
Не вышили еще забавных вензелей
По сумрачной канве бесцветных наших дней,
Что мало смелости дано душе убогой.
Не вышили еще забавных вензелей
По сумрачной канве бесцветных наших дней,
Что мало смелости дано душе убогой.
Коль хочешь, жениха ищи себе тупого,
Губам безжалостным ты дай к себе прильнуть,
Но, страха полная и бледная, ты снова
Раскаявшись, вернешь мне раненую грудь.
Губам безжалостным ты дай к себе прильнуть,
Но, страха полная и бледная, ты снова
Раскаявшись, вернешь мне раненую грудь.
Чтоб горла жажда не сушила,
Вина я должен больше влить
В себя, чем может вся вместить
Ее глубокая могила
Вина я должен больше влить
В себя, чем может вся вместить
Ее глубокая могила
Когда ж мне надоест безбожно с ним возиться,
Я руку положу свою к нему на грудь,
И ногти, схожие с когтями хищной птицы,
Смертельный проложить сумеют к сердцу путь.
Я руку положу свою к нему на грудь,
И ногти, схожие с когтями хищной птицы,
Смертельный проложить сумеют к сердцу путь.
Я спать хочу! Мне жизнь уж надоела!
В пленительном, как Смерть, глубоком сне
Свой поцелуй прижму я в тишине
К холодному, сверкающему телу.
В пленительном, как Смерть, глубоком сне
Свой поцелуй прижму я в тишине
К холодному, сверкающему телу.
Sed non satiata
Богиня странная, как ночи – ты темна
И дышишь мускусом и пряною геранью;
Тропических лесов, должно быть, ты созданье,
Колдунья черная, и в полночь рождена.
Мне слаще опия, алоя и вина
Твоих горячих уст пьянящие лобзанья;
Когда к тебе летит толпа моих желаний,
В колодце глаз твоих тоска утолена.
Из этих черных глаз, сверкающих и жадных,
Лей меньше пламени, мой демон беспощадный;
Не Стикс я, чтоб тебя раз девять обнимать,
Увы, и не могу, распутная Мегера,
Несть Прозерпины дар, чтоб пыл твой обуздать,
На ложе адское, взамен даров Венеры!
Богиня странная, как ночи – ты темна
И дышишь мускусом и пряною геранью;
Тропических лесов, должно быть, ты созданье,
Колдунья черная, и в полночь рождена.
Мне слаще опия, алоя и вина
Твоих горячих уст пьянящие лобзанья;
Когда к тебе летит толпа моих желаний,
В колодце глаз твоих тоска утолена.
Из этих черных глаз, сверкающих и жадных,
Лей меньше пламени, мой демон беспощадный;
Не Стикс я, чтоб тебя раз девять обнимать,
Увы, и не могу, распутная Мегера,
Несть Прозерпины дар, чтоб пыл твой обуздать,
На ложе адское, взамен даров Венеры!
Как небо я тебя ночное обожаю…
Как небо я тебя ночное обожаю,
Сосуд печальных грез, красавица немая.
Ты от меня бежишь, но я тем горячей
Люблю тебя, мой друг, краса моих ночей,
Чем ты насмешливей скрываешься за дали,
Которые рукам обнять лазурь не дали.
Иду на приступ я и лезу смело в бой,
Как жадный хор червей на труп идет войной,
И даже полюбил, зверь сумрачно-жестокий,
Холодность я твою, как дар прекрасный Рока!
Как небо я тебя ночное обожаю,
Сосуд печальных грез, красавица немая.
Ты от меня бежишь, но я тем горячей
Люблю тебя, мой друг, краса моих ночей,
Чем ты насмешливей скрываешься за дали,
Которые рукам обнять лазурь не дали.
Иду на приступ я и лезу смело в бой,
Как жадный хор червей на труп идет войной,
И даже полюбил, зверь сумрачно-жестокий,
Холодность я твою, как дар прекрасный Рока!
– Унылая Краса! Твои святые слезы
Державною рекой стекают в грудь мою!
Я ложью опьянен твоей и жадной грезой
Волну твоих очей страдальческих я пью!
– Но плакать ей зачем? К ней Рок ведь
благосклонен,
И всех бы красотой пленить она могла.
Какой таинственный недуг ей гложет лоно?
О том она скорбит, безумный, что жила
И что живет еще. Но то всего больнее
И дрожью всю ее томит по временам,
Что завтра надо вновь ей жить, уснуть не смея,
И послезавтра жить, и вечно – как и нам!
Державною рекой стекают в грудь мою!
Я ложью опьянен твоей и жадной грезой
Волну твоих очей страдальческих я пью!
– Но плакать ей зачем? К ней Рок ведь
благосклонен,
И всех бы красотой пленить она могла.
Какой таинственный недуг ей гложет лоно?
О том она скорбит, безумный, что жила
И что живет еще. Но то всего больнее
И дрожью всю ее томит по временам,
Что завтра надо вновь ей жить, уснуть не смея,
И послезавтра жить, и вечно – как и нам!