Никто не хочет умирать. Да и подготовиться к смерти никогда толком не получается, ведь она всегда приходит неожиданно. В какой-то момент что-то просто идет не так
— Весь мир — театр?
— Да нет же. Ты, Леонард Сейл, — их маленькая сцена. А они на ней актеры.
Победитель заберет себе то, что останется от этого безумного человека — дрожащее, дико хохочущее в припадке агонии тело — и будет скитаться по этой планете, облаченный в эту физическую оболочку, словно в парадные доспехи, десять, а может, двадцать лет, надменно и величаво вышагивая, отдавая приказы рубить головы изменникам и приглашая в свои покои из плоти и крови невидимых наложниц. Леонарда Сейла, точнее, то, что от него осталось, уведут в какую-нибудь скрытую от посторонних глаз пещеру, где следующие двадцать безумных лет в нем будут кишеть черви войны, которые будут терзать его древними и абсурдными мыслями.
подготовиться к смерти никогда толком не получается, ведь она всегда приходит неожиданно
Мрак. В этом мраке какая-то бессмысленная неощутимая боль. А в боли этой — кошмар.
Впереди еще целых шесть длинных дней ничегонеделания и философствования.
Никто не хочет умирать. Да и подготовиться к смерти никогда толком не получается, ведь она всегда приходит неожиданно.
Никто не хочет умирать. Да и подготовиться к смерти никогда толком не получается, ведь она всегда приходит неожиданно. В какой-то момент что-то просто идет не так
что за мир! Каким безобидным он кажется поначалу, но какой монстр скрывается в нем на самом деле.
, Господи, что за мир! Каким безобидным он кажется поначалу, но какой монстр скрывается в нем на самом деле.
