– И да и нет. – Лале качнул головой. – Я верю, что, когда мы умираем, нас ничего не ждёт – совсем ничего, только тьма и тишина, и мы все это знаем, просто боимся себе признаться. Механизм останавливается. Мы расползаемся в земле на мельчайшие частицы, превращаемся в почву и воздух, рассеиваемся звёздной пылью. История продолжает свой ход, время, как и прежде, возносит и перемалывает новых людей, а мы сходим со сцены, будто не очень важные актёры, и никто не замечает нашего отсутствия – ибо что есть крохотная человеческая жизнь по сравнению с громадной Вселенной?
– Не понимаю, как вы можете об этом шутить.
– Ну а что мне, рыдать постоянно? – Ольжана отвернулась. – Пока не хочется.
Если честно, порой я жалею, что заняла место Ясека. Ну, поглядите на меня… Я не подхожу ни одному чародейскому двору. Я была бы счастлива стать не хуже других, но чувствую себя неприкаянной и слабой. А Ясек мог бы вырасти удивительным колдуном, как Юрген. Так кому хорошо от того, что я вмешалась?..
Ольжана смущённо улыбнулась.
– К слову, вообще не думала, что превращусь в птицу. Птицы юркие и лёгкие, а я… ну, я. Сами всё видите. А что Йовар пророчил быть мне курицей или овцой, знаете?.. – Прищёлкнула языком. – То-то же. Думаю, он был прав с самого начала, и я правда ленивая бесполезная девка, которой следовало печь пироги и рожать детей, если бы позвали замуж. А теперь уже не то… Не думаю, что выйду замуж – скорее буду старой девой, заботливой тётушкой-колдуньей, которая приносит племянникам причудливые гостинцы… Едва ли я гожусь на большее – только на то, чтобы впечатлять непосвящённых своей волшбой. Так что я…
«Я совсем не знаю, что делать с этой жизнью, считаю себя никчёмной и неумелой, мне одиноко и страшно, а единственный, кто принимал участие в моей судьбе последнее время, – это ты, и я привязалась к тебе сильнее, чем нужно».
– …так что я хотела бы знать, чувствовали ли вы себя когда-нибудь не на своём месте? – Ольжана почесала нос тыльной стороной ладони. – А может, наоборот, вы нашли себя в ордене и обрели душевный покой?
Лале внимательно смотрел на неё и молчал.
Ольжана спросила сама себя, совсем ли она глупая, раз выбалтывает разом такие личные вещи, – но ответить себе не успела.
– Ух, госпожа Ольжана. – Лале наконец повёл подбородком и толкнул ложкой кашицу из овощей. – Проще спросить, когда я чувствовал себя на своём месте. Почти никогда. Но я думаю,