– Мы с тобой одни на целом свете, – сказал Эдгар спокойно и в то же время как-то волнующе. – Все мертво, но мы никогда не умрем. Нет никакой другой реальности, только этот призрачный лунный свет…
никогда никого не жалейте. Жалость бывает губительна. Всегда доводите дело до конца.
– Когда я вот так смотрю на бесконечный поток людей, размышляю о непрерывности жизни, – задумчиво произнесла Лаура, – а еще о том, что и мы когда-нибудь умрем.
Эдгар понимающе посмотрел на нее и ослепительно улыбнулся.
– Когда-нибудь – да, но не сейчас.
Он раскрыл над Лаурой зонтик, взял ее под руку, и они пошли сквозь пелену дождя вверх по улице Новый Свет
Лаура вздохнула и немного помолчала, вглядываясь в стену дождя и с грустью вспоминая другую грозу, что разразилась более двух веков тому назад, без которой ее бы не было на свете. Не было бы и Джемаймы, чудесных близняшек Джека и Жаклин. Это была их общая история, и Лаура больше не испытывала ревности к прошлому Эдгара, приняв его как собственное
Он поинтересовался, как дела у Джемаймы с ее милым убийцей, вспомнив о предсказанном Кресентой свежем ответвлении их рода, который, видимо, теперь будет носить королевскую фамилию Стюарт. Круг снова замкнулся: эта новая фамилия напоминала о Шотландии, откуда и приехала достопамятная Кресента, хранительница их семьи
– Красивое платье, – польстил Эдгар и с удовольствием оглядел ее с головы до ног, не упустив ни одной детали.
– Спасибо, – мило улыбнулась Лаура. – Этот оттенок называется bad blood – «дурная кровь». Как ты понимаешь, я не смогла пройти мимо
В один из безоблачных майских дней в самом центре Варшавы их пути наконец пересеклись. Двигаясь в толпе по Иерусалимским аллеям, Лаура увидела идущего навстречу Эдгара и остановилась как вкопанная. Он был одет по-современному – в белую рубашку и светлые летние брюки, волосы собраны в хвост. Глаза Лауры широко распахнулись, на лице отразилась какая-то нереальная смесь чувств, среди которых преобладал детский, ничем не омраченный восторг, а на губах трепетала улыбка. Всей ее мимики не хватило бы, чтобы передать то безмерное счастье, которое она ощущала в этот момент. Эдгар заметил Лауру и тоже остановился, прочитал выражение радости на ее лице и одарил в ответ приветливой улыбкой. Так они стояли, безмятежно улыбаясь друг другу, среди людского потока, который плавно обтекал двоих бессмертных, словно не замечая их существования. Они были вне этой жизни.
– Дзень добры, пане, – сказала Лаура по-польски, подойдя к нему, – я выучила твой язык. Правда, от американского акцента еще не избавилась.
Их оставалось много в Мазовецком воеводстве – заброшенных шляхетских поместий, до которых никому не было дела. Потратив несколько дней в архивах Национальной библиотеки Польши, Лаура обнаружила сведения об усадьбе Вышинских – том месте, где все началось
Джемайме было трудно смириться, что отныне их жизненные пути расходятся, но она понимала, что сестренка выросла и должна сама выбрать дорогу. Одна догадка неожиданно осенила ее.
– Ты едешь к нему?
– Нет, – ответила Лаура, мечтательно глядя на восток, – но не исключаю возможности, что мы с ним в конце концов встретимся. Видишь ли, Джемми, я люблю его, как ты любишь своего Дэвида.
Сестры долго сидели на крыльце, обнявшись и наблюдая, как над калифорнийской Венецией догорает расплавленное золото заката.
– Как же ты решилась пойти на это? – недоумевал Дэвид. – И тебе не жалко было детей?
Джемайма нахмурилась – она уже не могла вспомнить свои ощущения в то время, когда достигла крайней степени отчаяния и билась в тисках безысходности.
– Не особо. В тот момент я старалась не думать о них, да они еще и не существовали. Это сейчас, когда они есть и я могу взять Джека и Джекки на руки, готова жизнь за них отдать. Теперь я бы выбрала их, а не тебя
