среди зданий, струящихся в облака
в хищных формах, давящих сверху
смеркаются крылья, металлической хлопая мглой
вакуум бросая в пространства, которыми дышим
я делаю наброски. я собираю слова как обмытые
стёкла или обломки ракушек. слова, в определённой
конфигурации отбрасывающие тень. не мера мира.
скорее неустойчивая опора.
мало-помалу происшествия скапливаются и заходят
за линию. мы сообщаемся, хотя связь наша призрачна.
с каждым следующим шумом. версии, волны. наклон
головы, когда настоящее разворачивается сразу
повсюду. отыскав дорогу даже в свежевырытых ямах
и под завалами.
утром настоящее разворачивается синим портовым
плащом. мир накрывается им как миром. мир — на
руинах, в свободной траве, прорывающейся сквозь
тесноту мгновений, и в домашнем огне, на котором
мы варим кашу на завтрак. версии / волны. всякий раз
захватывающие целиком.
которую пишем, пока задыхаемся в неотложках
и автозаках
очередями летящих в тартарары
по улице несвободы, неправды и унижения
пишем, как ты однажды подумаешь — ни для кого,
низачем
грузные динозавры смысла
частичные отпечатки их несуразных конечностей
по ту сторону времени
в любом месте, разрисованном как попало —
краской баннеров, синяками молчания
фломастерами, фейерверком
или грязными комьями снега
(пусть всё же будет побольше сверкающих пятнышек
беспечно перебегающих на манер леопардовой фуги
по лицам любимых)
неважно, где и когда — теперь или позже
спустя треть отмеренных лет
когда ты сможешь понять меня так, как я сейчас —
свою маму
ожидая соединения (на луне, вероятно, или на
ветвящихся этажах спасённых лесных республик)
я хотела бы
по-прежнему жизнь
(ничего не значащую)
сцеженного прикосновения
пожарного крика листвы
мокрых вишен
вздоха, который становится глубже и глубже
опять того поцелуя
и совсем немного густой
кобальтовой сини, пожалуйста
если открыть полноту неотрывной тени