– А, сейчас, подождите. Книги. Все книги мира. Все объекты культуры. Кроме «Черного квадрата».
– Да? – удивился Человек-Олень. – А почему?
– Раздражает.
Кажется, что где-то вдалеке говорят люди, говорят птицы, говорят жуки, говорят цветы, шепчется кора деревьев. Даже мох. Тут всё говорит: роса, паутина, облако. Невероятная говорильня! Хоры и хоры – существ, веществ! Кажется, пойди по линии какого-нибудь одного голоса, до конца – и тогда всё и поймешь
Никто никуда не хочет.
В деревнях безопасней. Это обманка. Товарняки проходят, как громоздкие сны. Между ними пробегают снулые собаки. Они одичали.
– «Скрепа» – это уже, возможно… как бы сказать… не актуально. Президент желает использовать образ канцелярской скрепки. Тем самым желая обозначить, что у него все под контролем. Его страна, как и документы, в полном порядке и, так сказать, под рукой.
Честно говоря, я опешил от такого предположительного литературоведческого анализа, исходящего от человека в погонах. Если они способны так мыслить, скоро нам, профессионалам, делать будет нечего. Возможно, именно это он мне и хотел продемонстрировать. Пока я терялся, он ел мой хлеб!
Здравствуй, брат мятлик. Здравствуй и ты, брат зяблик. Видишь, какой тут у нас твинь-твиринь-пинь.
Будущего у нас нет, это правда, – вдруг с силой произнес Дарт. – Но не об этом надо беспокоиться. А о том, как по-настоящему прожить настоящее. Надо броситься в него очертя голову. Мы, люди, как будто мнемся, рассчитываем что-то… мы как будто не полностью в нем. Не то, что вы, птицы.
А ведь больше у нас ничего и нет.
тюковые звуки падающих тел
я никтее никты
я не пикну а никну
Я люблю цветы, но не так, не так, как они меня.
Неудивительно, что, сколько ни пытался построить авантюрный жанр, он все сбивался на антиутопию.
