— У нас были друзья-социалисты. И анархисты. И левые республиканцы. Но не все вступали в какую-нибудь партию. В партиях толковали про утопии, коммунистическую ли, анархическую, но большинство людей хотят только мира, хлеба на каждый день и уважения к себе. Разве не так?
Сеньор, было приятно поговорить, но мы живем в очень
большинство людей хотят только мира, хлеба на каждый день и уважения к себе.
Никогда не доверяй слугам: они все из крестьян и половина — красные».
Ты сама можешь решать, как тебе выглядеть, — сказал он. — Пусть люди видят тебя такой, какой ты хочешь им показаться. Если, конечно, хочешь.
София шла впереди, прокладывая себе путь сквозь толпу, сильная и непреклонная, но такая маленькая и уязвимая в этом городе, где заправляли генералы, которых с помощью рыцарей Святого Георгия подкупали Хор и Хиллгарт.
— Как тебя зовут?
— Иван, сеньора.
— Кто дал тебе такое имя? — спросила сестра Бланко, поджав губы.
— Родители.
— А где они теперь?
— Их забрали охранники.
— Иван — плохое имя, русское имя. Ты это знаешь? Монахини выберут тебе имя получше
— Помнишь первое Рождество после нашего знакомства? — спросил Сэнди с насмешливым огоньком в глазах.
— Да. Ты тогда уехал по делам и не мог вернуться к празднику.
— Верно. — Он улыбнулся. — Только я мог. Мы оформили сделку до Рождества, я мог вернуться, но понимал, что, если останусь вдали от тебя, ты поймешь, как сильно во мне нуждаешься. И оказался прав.
Барбара уставилась на него. Она была потрясена и одновременно до ужаса разозлилась.
— Значит, ты манипулировал мной, — тихо проговорила она. — Манипулировал моими чувствами.
Сэнди посмотрел на нее через стол, теперь он был серьезен.
— Я знаю, чего хотят люди, Барбара, я это чувствую. Это дар, очень полезный для делового человека. Я вижу то, что скрывается под поверхностью.
Барбара поблагодарила Корделию за то, что с ее помощью начала понемногу возвращаться к жизни, но та улыбнулась и ответила, что сделала бы то же самое для любого другого человека, этого требовали от нее вера и любовь к Господу. Этот безличный ответ задел Барбару, на нее снова навалилось одиночество.
— Я понимаю, что это значит. Вы просто не нашли тело.
Офицер не ответил, только кивнул:
— Они сражались великолепно. Два дня они сдерживали натиск фашистов. — Он помолчал. — Многих невозможно опознать.
Барбара почувствовала, что падает со стула. На полу она разрыдалась. Ей хотелось раздвинуть доски, чтобы добраться до земли, потому что в ней лежал Берни.
