Плетью в человека не вернёшь того, что бог отнял.
Но всегда народу оправданье есть, что не от зла он грех творит, а от греха злой становится.
Федька, человек… — шептал он. — Федька…
И если вдруг внезапно разбудят тебя, пока сны не отоснились, то ангел не успеет слететь и бесов изгнать.
Больше всего – о Пугаче, словно уходом своим уже были защищены от неугасшей злобы, и можно было помянуть чёрта даже к ночи.
– Я, братцы, видел его единый только раз, – рассказывал Ефимыч, вынув из-под усов трубку и для важности прищурясь. – Со стены крепости в Оренбурге. Мой расчёт тогда караул нёс на батарее. Тут вдруг внизу, под валом, бунтовщиков целая толпа собралась. Башкиры прискакали, визжат, галдят. Мы глядим – едет сам! Вылитый царь, честное слово! Выряжен пышно, с брызгу: кафтан парчовый и зипун кармази́нный, всё позументом в ладонь шириной обшито, шаровары у него канава́тные, полосатые, в козловые сапоги заправленные, а шапка кунья, с верхушкой бархата малинового и с кистью золотой. Ну, понятно, конь казачий, холёный, игре́невый; седло-то киргизское, с широкой круглой лукой, серебром оковано, и вся сбруя высеребрена. Рожа бритая, хоть и разбойная, да умная и лихая. Ну – царь, чего уж там!.. Ручкой нам помахал. А наш капитан озорник был: пальнём, говорит. Мы одну пушку зарядили, да как жогнем ядром! Эх, картечью надо было! Ядро в какого-то есаула прямо рядом с Пугачом ляпнуло. Есаула в клочья!
Ведь батя-то правду только для себя сказал. А правда на то и нужна, чтобы для всех была. Для себя самого своя правда всегда непорочна. А вот для народа правда только через кровь живёт.
Пальцы его ослабли, ладони разжались – и вдруг его уже не стало на корне. Он канул вниз, как тяжёлая весенняя капля. Он упал без крика. На полполёте его мазнуло ногами о выступ, кувыркнуло в воздухе и ударило о скалу головой. Он плашмя рухнул в буруны и исчез даже без всплеска.
другую девку: добрую, с титьками и жопой, и чтоб на рожу была покраше, и родни поменьше.
Колыван велел сбросить Бойтэ с Кликуна и всей её жизнью заплатил за краткий миг Осташиного вниманья…
Интересно, сколько Колыван заплатил Пасынкову, чтобы караванный разрешил утопить барку своего каравана?.. Они ведь понимают, что́ уже сделали и что́ ещё собираются сделать. Понимают, что убили девчонку-вогулку, что хотят потопить чужую барку и сгубить полтора десятка человек. Как там у них в душе-то: совесть не торкается в горло?
