Что такое борьба со стигматизацией? Как по мне, так это не про то, что все бездомные молодцы, а про то, что они, в общем, разные, это не один какой-то универсальный бомжара. Представители всех в той или иной степени изолированных и стигматизируемых групп – это некое единое существо с обобщенными характеристиками: типичный зэк, типичная проститутка, типичный гей, типичная домохозяйка. Это и есть стигма. Она не снимается от того, что кто-нибудь возьмёт да и перегнёт её с минуса на плюс.
Я хотела видеть, как он учится отстаивать свои права: право на жизнь, право на медицинскую помощь, право на любовь и на дружбу. У Жени уже нет на это сил. Я думаю о том, что сил просто чтобы жить у него иногда не хватает тоже.
Скажу, что вокруг вообще-то полно мудаков, главное, что мы свободны не быть мудаками. Я так устала бояться.
ещё училась в школе, шла вечером переночевать у дедушки: он жил не в самом хорошем районе, там бывало неспокойно. Я шла дворами, была зима, такой тёмный вечер, и небольшая метель. У школы, на баскетбольной площадке, зажали к забору и били какого-то парня. Было плохо видно из-за снега. Его ударили в живот, а потом по спине, и он упал и хотел пнуть одного из ребят, которые его прессовали, под колено, но промахнулся, и из-под его ботинка только разлетелось немного снега. Его несколько раз ударили ногами и один за другим побежали оттуда за гаражи. Я смотрела, как он лежит. Я понимала, что нужно подойти и спросить, всё ли в порядке. Просто спросить, это же ни к чему меня не обязывает. Парень медленно поднялся. Думаю, он меня заметил. Мы постояли немного, он на одном конце двора, а я на другом. Он смотрел на меня, хотя снег стал сильнее: я потом успокаивала себя тем, что он меня, может быть, и не видел.
Я развернулась и обошла дом с другой стороны. Я оставила его одного, потому что я трусиха. Мир от этого не рухнул. Никто ведь не умер. Это не было вопросом жизни и смерти. Это было всего лишь вопросом о том, кто мы такие друг другу. И я не сделала ничего плохого: потому что правда в том, что я его даже не знала. Что это нормально, не хотеть впускать в свою жизнь насилие. Говорят, туда вообще не нужно впускать ничего, что может её омрачить. Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь. Преступники и неудачники должны жить отдельно, и мир будет лучше. Может быть, после смерти я попаду во двор, где парень будет снова и снова падать на снег и снег станет идти всё сильнее. Мы никогда не заговорим: он будет смотреть на меня, а я буду делать вид, что ничего не видела. Это и есть изоляция. Я виновата в том, что она работает, я виновата в том, что происходит вокруг. Я боюсь того дня, когда об этом кто-нибудь узнает. Так что да, мне бы хотелось быть сильной
мне хотелось, чтобы он верил мне – что бы ни случилось, он всегда останется человеком. Потому что людьми не становятся, а рождаются.
Полжизни в тюрьме. Ксенечка, я очень устал. Я по ночам теперь, пока никто не видит, не письку дрочу, а плачу
Сказала, что мне было бы приятно, если бы он поднапрягся ещё немного и не умирал. Жека ответил, что раз так, то он, конечно, постарается.
Страх был похож на стекло: мы сидели по разные стороны от стекла и не могли помочь друг другу. Женя боялся смерти. Я боялась смерти Жени
подумала, что если когда-нибудь от нелёгкой жизни свихнусь, то первым делом пойду в церковь и насру им прямо на пороге.
Мы с Фифтиком когда-то жили душа в душу, писька в попку, всё такое. Но прошлое не вернёшь. Мне до сих пор его очень не хватает. Такая вот история про мою единственную любовь. Без шуток, я, наверное, правда никогда ничего такого больше не чувствовал, хотя меня много кто любил, некоторые даже так, серьёзно, как я – Костю.
