Но в то же время недолюбливал религиозных людей. Было в них нечто такое, чего Гусев не понимал. Добровольное подчинение загадочной высшей силе казалось ему выбором как минимум странным. У него не укладывалось в голове, почему нельзя соблюдать десять заповедей просто из элементарной порядочности. Без непременного погружения в мир церковных психотехник, когда на тебя постоянно исподволь давят – если не православными мантрами, так самой внутренней архитектурой храмов. Да еще и поесть вволю не дают.
Сколько ты его телевизором ни потчуй, сколько ни капай на мозги – люди хотят, чтобы Союз был. Хотя бы как недосягаемая мечта, как символ.
Везде, где собирается больше одного человека, дедовщина есть в том или ином виде.
Суд в его времена был простым и скорым: бродягу или вора, независимо от того, что он украл, ждал костер или плаха. Та же участь была уготована всем цыганам, как заведомым конокрадам и вообще людям праздным и ненадежным
Всегда приятно участвовать в добром деле, когда им уже занялся другой.
больного легко пожалеть, какой бы скотиной он ни был
Обосрали – обтекай. Не умеешь – впитывай.
Это мы придумали. И не в первый раз.
– Душить надо таких способных. Сегодня табак… А завтра что, на водке напишут «Алкоголь тебя угробит»?!
– На водке – нет, – Гусев помотал головой. – Все-таки это русский народный транквилизатор. И потом, на водочной монополии у нас половина бюджета держится…
Наш парень, который наживкой работал, говорил потом – ничего не бойтесь, люди, а бойтесь вот этого пакостного желания хапнуть чужих деньжат.